Поскольку ты не может делать то, что хочешь,
пожелай того, что ты можешь сделать.
Леонардо да Винчи
Благословения цивилизации... не могли быть лучше
при слабом освещении. Когда блага видятся нечетко,
они выставляют желаемое на показ. Закон и порядок.
Честные сделки. Зашита бедных. Образование. Хорошо ли это?
Сэр, это журавль в небе. Его поддержит любой идиот,
который сидит в темноте, в какой бы стране он не находился.
Марк Твен
Нежелательно верить в положение, когда нет оснований считать, что оно верное.
Бертранд Рассел
Доноры, поставляющие иностранную помощь, потратили два миллиарда
долларов на строительство дорог в Танзании в течение последних 20 лет.
Дорожная сеть не улучшилась. Дороги ухудшались быстрее,
чем доноры строили новые из-за плохой системы поддержки дорожной сети.
Уильям Истерли
Чувство миссии донорской организации не обязательно
относится к экономическому развитию, а к обязательствам
по отношению к ресурсам, к перемещению денег…
Оценки общей суммы средств, необходимых для поддержки
развития по отношению к предложению, кажется,
является внутренним стандартом, при помощи которого
донорские организации управляют своим поведением и
оценивают свою работу. Количественная мера получила
наибольший приоритет по умолчанию. Другие определения успеха и
провала программы помощи в развитии трудно встретить.
Judith Tendler, 1975г.

 Допущения интервенционистов

Теоретики и практики интервенционизма (активной роли государства в распределении ресурсов, управлению активов и процессе принятия производственных и потребительских решений) основывают свою позицию на следующих основных тезисах:

• общество несправедливо, неэффективно, разбалансировано и развивается не по «оптимальной» траектории, т. е. «общественное развитие» генерирует бедность, информационную ассиметричность, безработицу, экологические проблемы, безграмотность и т.д.; 
• распорядители чужим (чиновники и политики) обладают ресурсами и инструментами, имеют доступ к особым знаниям и механизмам для оптимизации «общественного развития», нейтрализации злой (порочной, грешной, несовершенной) природы человека, жадности и беспринципности бизнеса, а также для снижения рисков от природных явлений, катаклизмов и источников так называемых провалов рынка; 
• современные методы и средства калькуляции и обработки информации гораздо лучше тех, которые использовались в XIX и XX веках. Они позволяют корректировать ошибки государственного интервенционизма прошлого и обеспечить лучшие результаты «общественного развития» по сравнению с ситуацией без активного вмешательства государства в процессы межличностного обмена и выбора; 
• действия интервенционистов не создают непреднамеренных последствий, не несут издержек, не увеличивают риски для людей и бизнесов, поскольку совершаются добродетельными, честными, всезнающими, полностью информированными людьми, иерархия ценностей и приоритетов которых является общепринятым стандартом и нормой.

Принимая по умолчанию теорию провалов рынка, интервенционисты не утруждают себя ни теоретическим обоснованием необходимости государственного интервенционизма, ни подтверждением своих теорем эмпирическими данными. Назвав некие явления «провалами рынка», они убеждают нас в том, что единственной альтернативой развития без провалов, кризисов и несчастий является передача полномочий по управлению потоками ресурсов и активов политикам и чиновникам.
Государственный интервенционизм является теорией создания номенклатурной аристократии, узаконения каст или особых синдикатов только не по признаку принадлежности к тому или иному сектору экономики, а по признаку получения зарплаты и других денежных и неденежных доходов из государственного бюджета или от государственных компаний и структур, учредителем которых является государство. Сначала теоретики интервенционизма заклеймили находящуюся на начальной стадии развития экономическую теорию, возвели на пьедестал историцизм, абсолютизировали демократию, превратили в общественный императив волю большинства принимать решения практически по любому вопросу, а также ввели в перечень «научных» терминов, в экономическую науку, сильно агрегированные понятия «общество», «государство», «страна», наделив их свойствами homo agens, т. е. человека действующего.
После этого экономическая теория с одной стороны стала похожа на художественное произведение, естественными частями которой являются метафоры, гиперболы, сравнения и другие стилистические приемы и инструменты. Никому в голову не придет подводить науку под фразы «страна заболела цинизмом», «общество объелось гламура», «нация ослепла», «государство застоялось». Тем более пытаться математизировать эти выражения. А вот в экономической науке такие же метафоры «страна торгует», «население накопило», «промышленность сберегла» или «совокупный спрос сформировал». С другой стороны та же экономическая наука, очевидно, чтобы прикрыться научным инструментарием естественных наук, активно использует математические расчеты, применяемые как раз к тем самым литературным метафорам. Интервенционисты ставят задачу «оптимизировать», «эффективно распределить» - оптимизаторы, которые называют себя экономистами, легко делают разного рода модели. Длинный список допущений и факторов, которые оставляются за их рамками, не интересен интервенционистам. Они хотят простой ответ на простой вопрос «сократится ли бедность при увеличении госрасходов?», «вырастет ли производство, если государство заинвестирует в такую-то сферу?» или «будет ли обеспечено устойчивое развитие страны, если государство сохранит монополию в сфере образования?» и т.д.

Вредная, блудная теория

Теория провалов рынка, которая прочно вошла в economics, построена на ценностных суждениях, которые по определению не должны лежать в основе научно теории. Слово «провал рынка» (market failure) предполагает субъективный выбор цели. «Провал» - это когда при использовании определенных средств (опять же выбор их субъективен) выбранная цель (ценностное суждение) не достигается. Обратим внимание на то, провал чего описывается в данной теории. «Рынок» - это тоже абстракция, метафора, которая описывает очень много разных явлений и действий.
Энциклопедия Британника определяет «рынок», как средство обмена товаров и услуг, которое является результатом контактов покупателей и продавцов либо напрямую, либо посредством агентов и институтов». Вот еще одно определение рынка: «рынок в экономической теории - это совокупность экономических отношений между субъектами рынка по поводу движения товаров и денег, которые основываются на взаимном согласии, эквивалентности и конкуренции».

Данные определения рынка показывают, что если стилистически не нейтральное слово «провал» совместить с сильной абстракцией «рынок», то получится еще одна неясная, неопределенная и явно ненаучная концепция. Когда одно слово сочетает в себе такие понятия, как «обмен», «отношения», «результат контактов», «эквивалентность», агенты» и «институты», совсем непонятно, к чему относится слово «провал». Здесь можно иметь бесчисленное количество комбинаций и интерпретаций. Неудивительно, что люди не понимают, что такое «рынок». С их точки зрения, раз это нечто такое сложное, доступное для понимания теоретиков и экономических элит, они склонны принимать на веру теории, которые предлагают эти самые элиты, особенно если они обязательны для изучения в университетах и входят во все учебники, утвержденные государством.

Очевидно, что вся теория провалов рынка построена на предположении о субъективном, не допустимом с научной точки зрения навязывании некого гипотетического оптимума для еще одной вербальной концепции – «общество» или «государство». Концепция «провалов рынка» противоречит теории предельной полезности, субъективной теории ценности. Это теория, которая укрепляет фундамент государственного интервенционизма, так как утверждает, что может быть лучший результат обмена между людьми, чем результат добровольного, взаимовыгодного обмена людей. Сторонники теории провалов рынка, как и марксисты, указывают на несовершенство человека (недоинформированность, жадность, приоритет краткосрочных задач, склонность к мошенничеству, недооценка знаний и т.д.). Они предлагают нейтрализовать это несовершенство и усовершенствовать человека при помощи наделения государства определенными полномочиями. Поскольку государство является институтом, который обладает монопольным правом на инициацию насилия и принуждения, интервенционисты, по сути дела, предлагают совершенствовать природу человека при помощи инструментов государственного принуждения.

Борьба с бедностью, как доказательство провала государства

Бедность была, есть и будет, как бы мы не сокрушались, что бы мы ни делали. Бедность – это понятие относительное, ненаучное. Бедность – это субъективная оценка уровня благополучия и благосостояния, способность человека обеспечивать себя базовыми, с его точки зрения, товарами и услугами. Концепция бедности меняется даже в пределах одной страны, не говоря уже о смысловых отличиях этого понятия в Зимбабве, Беларуси, Индии, Китае, США или Швейцарии. Нет смысла доказывать преимущества того или иного определения бедности. Как бы его не определить, государства по отдельности и через международные организации, считая наличие бедности проявлением крайней несправедливости и провалов рынка, решили с ней бороться. Когда мы говорим о теории провала государства в борьбе с бедностью, мы абстрагируемся от конкретных примером, эмпирических данных и субъективных оценок. Мы принимаем, как данность, целеполагание интервенционистов (борьба с бедностью) и анализирует, как при помощи выбранных ими средств они добиваются этой цели.

 Чтобы определить, есть ли провал государства в борьбе с бедностью, нужно зафиксировать определенные количественные параметры до и после совершения действий государства в течение определенного периода. Речь идет об уровне благосостояния, числе бедных, качестве их жизни, доступе к базовым товарам и услугам, необходимым для выживания. Если число бедных стало меньше, если люди получили возможность самостоятельно обеспечивать себя необходимыми товарами и услугами, если после интервенции государства они получили возможность самостоятельного устойчивого развития, а не подсели на иглу государственных трансфертов, значит, программы борьбы с бедностью можно считать успешными. И наоборот.

Книга известного экономиста Уильяма Истерли (William Easterly) «The White man’s Burden. Why the West’s Efforts to Aid the Rest Have Done So Much Ill and So Little Good» - это описание конкретных программ борьбы с бедностью. Это описание попыток государства бороться с провалами рынка. Выводы ученого с многолетним стажем работы в международных экономических организациях, которые эти программы проводили, позволяет сделать вывод не столько о качестве менеджеров Всемирного банка, ООН, МВФ или структур развития в странах Запада, сколько о провале государства, о невозможности решить проблему бедности при помощи инструментов государственного интервенционизма.

Плановики против исследователей (planners versus searchers)

Конфликт плановиков и исследователей образно Карл Поппер назвал конфликтом между «социальными инженерами-утопистами» и «постепенной демократической реформой». Эдмунд Бурк (Endund Burke) говорил о революции и реформах. Социальный инжиниринг приобрел форму шоковой терапии, которому противостоял градуализм.

Политики западных стран, включая англосаксонские государства, периодически обращают внимание на проблему бедности, призывая к увеличению или даже удвоению государственной помощи. Например, тогда еще министр финансов Британии Г. Браун в начале 2005г. призвал удвоить иностранную помощь бедным странам и осуществить очередной План Маршалла через International Financing Facility. Через данную структуру должны были бы финансироваться закупки и поставки лекарств, в том числе малярийные сетки. Заинвестировав только три доллара на одну африканскую мать в течение 10 лет, по мнению Г. Брауна, может спасти 5 миллионов детей. Передача денег семьям для направления детей в школы, тоже, по мнению Брауна, не представляет большой финансовой нагрузки для Запада. Играя эмоциями и образами, Г. Браун, как и подавляющее большинство сторонников экономики развития и интервенционизма, забывают упомянуть следующий трагический факт. По оценке У. Истерли, за последние 50 лет Запад потратил на иностранную помощь (foreign aid) $2,3трлн., но до сих пор не смог предоставить жителям Африки свободный доступ к лекарству от малярии, которое стоит-то всего 20 американских центов. Или обыкновенные антимоскитные сетки по $4 за штуку. «Трагично, что столько сострадания, благих намерений, не принесли результата для людей в нужде».

Интенсификация разговоров об усилении борьбы с бедностью в 2005г. совпало с выходом в свет шестой книги о Гарри Поттере. 16 июля 2005г. в США и Британии на рынок одновременно поступило 9 миллионов экземпляров этой книги. Они рассылались по домам заказчиков, продавались по розничным сетям, через интернет. Рыночные механизмы на Западе эффективно и быстро доставляют развлечения для детей состоятельных родителей, а международные экономические организации не в состоянии создать механизмы доставки жизненно важных лекарств для бедняков в развивающихся странах. Сотни тысяч людей во всем мире от всего сердца помогают бедным, собирают ресурсы, участвуют добровольцами в программах. Их усилия достойны уважения и восхищения. Однако, благих намерений явно недостаточно для того, чтобы решить проблему бедности. Большие Западные Платы помощи бедным часто оборачиваются трагедиями для этих самых бедных. У. Истерли считает необходимым помогать бедным, но делать это так, чтобы помощь была адекватной и доходила до тех, кому она больше всего нужна.

У. Истерли называет сторонников традиционного подхода западной помощи бедным плановиками, а сторонников альтернативных подходов – исследователями. Короткий ответ на вопрос, почему бедные дети в африканских странах не получают лекарство за 20 центов, а дети в богатых странах быстро получают книги о Гарри Поттере, звучит так: помощью африканским детям занимаются плановики, а поставками книг для детей на Западе – исследователи. Плановики в рамках программ foreign aid декларируют благие намерения, но никого не мотивируют реализовывать их. Исследователи находят механизмы, которые реально работают, и используют их для достижения своей цели. Плановики поднимают ожидания по поводу своих программ, но не принимают на себя ответственность за их реализацию. Исследователи же несут полную ответственность за свой выбор. Плановики сами определяют, что поставлять бедным. Исследователи изучают реально существующий спрос. Плановики работают в рамках типичных, стандартных моделей, исследователи же адаптируют свои механизмы к местным условиям. Плановики не знают ситуацию в низах. Исследователи же ориентируются именно на мнения, вкусы и предпочтения grass root потребителей. Плановиков никогда не интересует, получили ли объекты их планов то, что им надо. Исследователи всегда узнают, удовлетворен ли потребитель. Плановики думают, что они уже знают ответы. Для них бедность – это техническая проблема. Исследователь не знает ответов наперед. Он считает, что бедность – это результат сложного взаимопереплетения политических, социальных, исторических, институциональных и технологических факторов. Исследователь путем проб и ошибок находит решения конкретных проблем. Плановик считает, что люди извне знают достаточно, чтобы навязать решения. Исследователи же считают, что только у людей внутри страны достаточно знаний, чтобы найти решения, и что все решения должны исходить от людей изнутри.

Профессор Джеффри Сакс является директором проекта ООН Миллениум. Он предложил Большой план для ликвидации бедности. Он включает широкий ряд мер от посадки восстанавливающих азот в почве деревьев до лекарств от СПИДа, а также специальные сотовые телефоны с таймерами для приема лекарств, зарядные устройства для аккумуляторов и т.д. Всего в этом плане предусмотрено 449 позиций. Дж. Сакс много сделал для того, чтобы Запад вложил большие ресурсы в программы борьбы с бедностью, но порядок реализации данного плана был далеко не таким успешным. Дж. Сакс считает, что данный план должен быть реализован шестью агентствами ООН, ее национальными структурами, а также МВФ, Всемирным банком и агентствами развития целого ряда богатых стран. Как бы ни работали данные программы и организации, лекарство от малярии за 12 центов мешает получить остальные 448 позиций мегаплана.

У исследователей лучшие стимулы искать лучшие решения. Когда острое желание платить за что-то совпадает с низкими издержками поставки такого товара, исследователи найдут способ его доставить. Все знают, какая жесткая конкуренция существует на рынке книг, в том чисел для детей. Дж. Роулинг была бедной шотландкой, получавшей социальное пособие, когда она придумала литературный персонаж Гарри Поттера. Этот образ оказался настолько нужным для миллионов детей во всем мире, что она стала миллиардером.

Исследователи могут выполнить конкретную задачу (например, доставить лекарство больному ребенку), если их не заставляют концентрировать внимание на больших планах. Исследователи могут установить, насколько полезной и эффективной была их работа. Если она была выполнена на отлично, то исследователи получают достойное вознаграждение. В случае провала они также несут ответственность.

Большие проблемы и большие планы

Мир полон людских трагедий, несчастий и бедности. По состоянию на 2006г. в мире почти 3млрд. людей живет менее чем на $2 в день. 850млн. человек недоедают. Ежегодно 10млн. детей гибнет от легко предотвращаемых болезней. СПИД убивает 3 млн. человек в год. Более 1 млрд. человек в мире не имеет доступа к чистой воде. 2млрд. человек не имеют доступа к канализации. Один миллиард взрослых людей безграмотны. Около четверти всех детей в бедных странах не заканчивают начальную школу. Такая бедность толкает людей на Запад. Запад же оказывает им поддержку в разных формах: денежная и продовольственная помощь, техническая помощь и консалтинговые услуги, знания о капитализме и демократии, военная помощь, научные исследования и т.д. Богатые мира сего приняли много больших планов для ликвидации бедности. Восемь целевых показателей из Millenium Development Goals, которые необходимо выполнить до 2015 года, это 1) ликвидация крайней бедности и голода, 2) всеобщее начальное образование, 3) продвижение равенства полов и предоставление больших полномочий женщинам, 4) сокращение детской смертности, 5) улучшение материального благосостояния, 6) борьба со СПИДом, малярией и другими болезнями, 7) обеспечение устойчивости окружающей среды, 8) развить глобальное партнерство во имя развития. О выполнении этих целей неустанно говорят в Давосе, на всех крупных всемирных конференциях и конгрессах. 2 июля 2005г. Боб Гелдорф организовал известный концерт Live 8 под девизом «Make Poverty History» в Африке. На нем играли ветераны поп музыки, которые пели во время концерта Live Aid в 1985г. К сожалению, страстная поддержка звезд мировой эстрады, сотни тысяч благородных людей во всем мире наталкиваются на институциональные барьеры для борьбы с бедностью. Необходимо извлекать уроки из собственных провалов. Так в 1990г. саммит ООН уже ставил цель к 2000г. обеспечить всеобщее начальное образование. Сейчас эта цель передвинута на 2015 год. Саммит 1977г. ставил цель к 1990г. обеспечить всех на Земле доступом к воде и канализации. Опять же эта цель передвинута на 2015г. Никто не ответил за невыполнение данных целевых показателей.

Сегодня концепция Big Push увеличения помощи бедным весьма схода с аналогичной концепцией 1950-х и 1960-х, когда на пике популярности были теории и рекомендации экономики развития, в том числе централизованное планирование. Вначале международные организации выступали за сохранение механизмов централизованного планирования с развивающихся странах. Потом, когда провал этой модели стал очевиден, агентства и организации развития начали предлагать более свободнорыночную модель, но сами по себе они остались старыми плановиками. Дж. Сакс в своей книге «Конец бедности» в 2005г. говорит о ловушке бедности (плохая система здравоохранения, образования и плохая инфраструктура) и утверждает, что с бедностью гораздо легче покончить, чем кажется. При этом он не отвечает на вопрос, почему же до этого, несмотря на огромные ресурсы, потраченные на достижение этой благородной цели бедность не стала историей. Очевидно, подход плановиков к борьбе с бедностью себе не оправдывает. Создание идеальных, с точки зрения интервенционистов, агентств по развитию, принятие разного рода планов, выделение бюджетов – все это не привело к намеченным целям. 60 лет бесконечного числа реформ программ помощи и развития, десятки разных планов и $2,3трлн. – проблемы остаются, а плановики предлагают ревизию, по сути дела, все тех же «красивых планов» для достижения благородных целей.

По мнению У. Истерли, нет смыла ставить большие, громкие цели, которые невозможно выполнить. «Нет смысла ставить цель, чтобы ваша корова выиграла престижные скачки Kentucky Derby. Кто бы и сколько бы ни тренировал корову». Гораздо полезнее спросить, какой может быть толк от коровы (кормить семью молоком, сыром, маслом). Тем не менее, плановики ведутся себя так, как будто можно превратить корову в беговую лошадь. Они «вбрасывают большие ресурсы в какие-то определенные объекты, несмотря на наличие большого объема доказательств, что план невыполним, что цели недостижимы». У. Истерли приводит много фактов, показывающих, что интервенционисты, провалившие выполнения планов, остаются на своих должностях. Более того, они не прикладывают никаких усилий, чтобы узнать, какие механизмы и инструменты эффективны для борьбы с бедностью. В свободный рынок работает при наличии самых общих целей (предприниматели зарабатывают прибыль, потребители удовлетворяют свои потребности). Исследователи ищут возможности и адаптируются к реальной жизни. Плановики же декларируют громкие благородные цели и регулярно проваливают их.

В отличие от Всемирного экономического форума или ООН малые общественные организации (например, Population Services International из Вашингтона, США), очень эффективно борется с малярией в Малави. Она продает малярийные сетки за 50 центов. В отличие от тех сеток, которые раздаются бесплатно и попадают в эту страну через международные организации. Система распределения работает так, что за каждую проданную сетку медсестра получает 9 центов. Для более богатых граждан Малави сетки продавались по $5 за штуку. Прибыль от продажи этих сеток поступает на субсидирование сеток для бедных. При помощи этой программы число детей, которые спят под антимоскитными сетками, выросло с 8% в 2000г. до 55% в 2004г. То же самое касается беременных женщин. Опрос, проведенных после продажи сеток показал, что те люди, которые платили за сетки, практически всегда ими пользовались. Для сравнения при бесплатной раздаче сеток, как показал опрос, 40% их получателей ими не пользовались. В отличие от программ, реализуемых многими международными организациями, в проектах , Population Services International работали местные жители, которые гораздо лучше ориентировались в ситуации. Данная схема, по мнению У. Истерли, не является панацеей, но демонстрируют творческий подход к решению проблем.

Обратная реакция и подотчетность

Исследователи достигают успеха, потому что они активно используют две вещи: обратную реакцию людей (целевые группы) на свои программы, а также делают программы при полной прозрачности и подотчетности. Чтобы быть успешным, нужно быть ближе к людям внизу, а не к правительству. Потребители говорят исследователя, как им нравится данный продукт и его цена. Ключевой проблемой существующих программ помощи бедным является недостаток обратной реакции. Естественно, она нужна только тогда, когда кто-то готов слушать и делать корректировки программ. По мнению У. Истерли, «потребности богатых удовлетворяются, потому что богатые получают обратную реакцию от политических и экономических исследователей. Они могут привлечь исследователей к ответу. Потребности бедных не удовлетворяются, потому что у бедных мало денег или политической власти, при помощи которой можно заявить о своих потребностях. Они также не могут привлечь никого к ответу за то, что их потребности не удовлетворяются. Таким образом, бедные вынуждены оставаться с плановиками.

Проблема помощи бедным заключается в том, что богатые люди, которые выступают в качестве доноров многих программ, не знают потребностей бедных. Богатые люди требуют больших громких действий для решения больших проблем. Большие планы радуют богатых тем, что они видят, что «что-то делается». Боб Гелдорф, организатор концерта Live 8, сказал: «Надо что-то делать. Что угодно надо делать, сработает это или нет». Дилемма «плановики-исследователи» не совпадает с политической дилеммой «правые – левые». Левым нравятся большие планы по борьбе с бедностью. Правым нравится идея распространения благожелательного капитализма или даже военного вторжения для демократизации бедных стран. В такой же степени критика Больших планов звучит как справа, так и слева. Как говорит У. Истерли, «работники агентств помощи или НГО с большей вероятностью являются исследователями, чем плановиками. К сожалению, двухпартийная поддержка этих планов заставляет работников эти планы реализовывать, поглощая время, деньги и энергию и отвлекая их от тех действий, которые с большей эффективностью можно было бы сделать».

У. Истерли проводит параллели между утопистами XIX века и авторами Декларации Миллениума. Так Роберт Оуэн в 1857 году писал: «Пусть ведущие страны мира больше не сомневаются. Если только они примут правильные планы, человечество всегда будет накормлено, одето, образовано, устроено на работу. Люди будут иметь жилье, развлекаться, хорошо управляться на местном и национальном уровне. Они будут радоваться жизни самым рациональным способом на Земле, чтобы быть готовым к любому повороту событий после смерти». Не менее утопичными звучат сегодня тексты Дж. Сакса (2005).

Бремя белого человека, который в средневековье колонизировал Африку, Америку и Азию, сегодня несут плановики, предлагая один за другим утопические прожекты. Сегодня риторика, естественно, изменилась. «Нецивилизованные» стали «недоразвитыми» (underdeveloped) или наименее развитыми (least developed), варвары (savages) стали «третьим миром». Изменилось и само название действий Запада по отношению к остальному миру (the Rest). Иностранная помощь (foreign aid) началась с оглашения Г. Труманом Point Four Program. В своей инаугурационной речи 20 января 1949г. он сказал: «Мы должны начать новую, смелую программу для улучшения и роста недоразвитых регионов. Более половины населения Земли живут в условиях, близких к нищете. Впервые в истории человечество обладает знаниями и навыками облегчить страдания этих людей». Слова сторонников ооновского Millenium Project немногим отличаются от слов американского президента. Г. Турман игнорировал печальный, кровавый и во многом неудачный опыт колонизации.

Была дана отмашка началу нового периода в отношениях West и the Rest. В 1951г. группа экспертов ООН подсчитала, что увеличение национального дохода на душу населения на 2% требует иностранной помощи примерно на $3млрд. в год. В 1960г. Walt Rostow, тогда он был советником президента Дж. Кеннеди, написал, что «увеличение на $4млрд. иностранной помощи потребуется для того, чтобы вывести всю Азию, Ближний Восток, Африку и Латинскую Америку на траекторию устойчивого роста с ежегодным ростом дохода на душу населения в 1,5%». Эта книга У. Ростоу называлась «The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto». Такими вот абяцанкамi-цацанкамi Запад боролся как с коммунизмом, так и с бедностью.

В 1961г. Дж. Кеннеди сказал, что «существующие программы иностранной помощи в большинстве своем неудовлетворительны». Он обещал провести ревизию этих программ и добиться такого положения, когда «иностранная помощь уже не понадобится».

Экономист, социолог, который получил Нобелевскую премию Г. Мирдал Gunnar Myrdal в 1956 году писал: «Сейчас все соглашаются, что недоразвитые страны должны иметь … общий интегрированный национальный план под ободряющие и поздравляющие аплодисменты развитых стран». За редким исключением (к ним относится венгерско-британский экономист Питер Бауэр) экономический и политический mainstream выступал за программы иностранной помощи. Эти 40 лет ничему не научили интервенционистов. В то время как ООН сотоварищи в первой половине 2000-х обсуждали вопрос об увеличении иностранной помощи на $50млрд., Индия и Китай увеличивали свой национальный доход на $715млрд. в год – и не за счет иностранной помощи, а за счет рыночных механизмов и институционализации экономической свободы. Бедные люди всегда добивались большего для себя, чем плановики для них делали. Нет сомнений, что Запад может помочь бедным, если он будет использовать схемы исследователей, а не плановиков. Примером успешного совмещения иностранной помощи и механизмов рынка является Ботсвана. В 1950-1960-х она получала много иностранной помощи, но потом страна институционализировала экономическую свободу, стала демократической и обеспечила устойчивый рост доходов на душу населения.

Легенда Большого толчка (Big Push)

Многое в мире изменилось по сравнению с 1950-ыми годами. Появился интернет, кондиционеры, новые лекарства и автомобили. По мнению У. Истерли, одна вещь остается неизменной. Это легенда, которая лежала в основе иностранной помощи после Второй мировой войны и до сих пор остается в основе программ, нацеленных на выполнение Millenium Goals. Она звучит так: «Самые бедные страны находятся в ловушке бедности (они бедные, потому что они начали развитие в состоянии бедности), из которой они не могут выйти без Большого толчка, финансируемого за счет иностранной помощи. На этом этапе должны быть сняты барьеры для развития, после чего они стартуют по траектории самостоятельного устойчивого роста, и иностранная помощь им больше не понадобиться».

У. Истерли анализируют каждую часть этой легенды и на фактах доказывает ложность этого положения для огромных программ развития. Первый тезис, который не выдерживает проверку фактами, касается того, что бедные страны находятся в ловушке бедности не могут из нее выйти. По данным Ангуса Мэддисона (Angus Maddison) в период с 1950 по 2001г. самые бедные 20% стран в 1950г. увеличили доход на душу населения в 2,25 раз. Остальные четыре 20-процентные группы стран увеличили доход на душу населения в 2,47 раз. Очевидно, что большой разницы в росте нет. Единственный период, в котором тенденции были другими, был период 1985-2001. В отличие от Дж Сакса, Истерли считает, что такой результат является следствием плохого госуправления, а не проявлением ловушки бедности.

У. Истерли показывает, что бедные страны без иностранной помощи увеличивали доход такими же темпами, как и страны, которые такую помощь получали. Значит, иностранная помощь не была экзогенным фактором, объясняющим экономический рост в бедных странах.

Тестирование гипотезы о ловушке бедности в долгосрочном периоде (137 стран мира)

Показатель	1950-2001	1950-1975	1975-2001	1980-2001	1985-2001
Среднегодовые темпы роста дохода на душу населения
Наибеднейшие 20% в начале периода	1,6	1,9	0,8	0,5	0,2
Остальные группы	1,7	2,5	1,1	0,9	1,3

Источник: The White man’s Burden. Why the West’s Efforts, William Easterly p. 39

У. Истерли, используя данные по доходу на душу населения с 1820 года, данные по наличию или отсутствию демократии (период 1820- 2001), делает вывод: «В средней демократической стране наблюдается статистически значимая корреляция с долгосрочным ростом в большинстве случаев. Позитивная корреляция роста с первоначальным уровнем дохода на душу населения уменьшается или становится отрицательной, как только устанавливается контроль над госуправлением». Это значит, что при наличии хорошего правительства бедные страны растут быстрее, чем богатые.

Сама по себе иностранная помощь не обеспечивает устойчивый экономический рост. Типичная африканская страна в 1990-ые получала более 15% своего национального дохода от иностранных доноров. Сравнение динамики роста объемов иностранной помощи и темпов роста ВВП показывает, что при росте помощи темпы роста ВВП падали. В 1996г. работа экономиста Лондонской школы экономики Питера Буна (Peter Boone), показала, что иностранная помощь шла преимущественно на потребление, а не на инвестиции. Это неплохо для избранных людей, но ведь плановики обещали Большой толчок. Без инвестиций его не сделаешь. П. Бун установил, что иностранная помощь не имеет никакого влияния на динамику инвестиций. То же самое относится и к экономическому росту.

Вслед за этим исследованием экономисты Всемирного банка опубликовали много работ, которые представляли другие выводы (например, что иностранная помощь оказывает позитивную корреляцию на рост, когда правительство проводит качественную макроэкономическую политику (низкая инфляция, бездефицитный бюджет и т.д.). В исследованиях появлялись новые переменные, но опровергнуть выводы П. Буна никто не смог. При наличии большого числа исследований по теме иностранной помощи интервенционисты склонны ссылаться на те, выводы которых им выгоднее. У. Истерли отмечает еще один важный фактор. Исследования проводятся научные, а вот выводы из этих исследований интерпретируются совершенно произвольно, часто так, что они противоречат самому исследованию. При этом многие объяснения, почему иностранная помощь не привела к увеличению темпов экономического роста, вполне логичны. Среди таких факторов, например, требование закупать товары только в странах-донорах. Второй фактор – политизация иностранной помощи, когда деньги предоставляются по политическим соображениям. У. Истерли, парируя эти аргументы, говорит, что связанная помощь относится только к двусторонним соглашениям, а не программам международных организаций. То же самое относится и к политическому аспекту иностранной помощи.

Данные развития африканских стран показывают тщетность попыток международных интервенционистов повысить производительность труда при помощи государственных программ. «Существует хорошая база данных по государственным инвестициям в 24 африканских странах в период 1970-1994гг. Правительства этих стран потратили $342млрд. долларов на госинвестиции. Доноры предоставили этим странам помощи в объеме $187млрд. в тот же период времени. К сожалению, «соответствующее» увеличение производительности труда, как объема производства на человека, было нулевым». Ярким примером вопиющего провала иностранной помощи и госинвестиций является вложение $5млрд. в производство стали в Нигерии, в проект Ajaokuta. Инвестиции начались в 1979 году, и до сих пор этот завод не произвел ни капельки стали. История предоставления иностранной помощи полна примеров провала концепции Big Push.

С 1980-х, когда число таких провалов делало неприличных продолжение программ помощи без их глубокой ревизии, агентства развития и иностранные государства начали требовать от бедных стран проведения реформ по созданию свободного рынка. У. Истерли приходит к парадоксальному выводу: «Свободный рынок работает, а свободнорыночные реформы часто не срабатывают». Он анализирует много примеров того, как рыночные (как он их определяет) механизмы вводились сверху и терпели неудачу. «Парадоксально, Запад старался спланировать создание рынка. Даже после накопления доказательств, что эти навязанные извне свободные рынки не работают, к сожалению, интересы бедных, не имели достаточного веса, чтобы изменить западную политику. Плановики недооценивали трудности создания работающих рынков с социальной пользой. Люди везде должны были сами исследовать путем постепенных, экспериментальных шагов, как двигаться к свободному рынку».

В отличие от многих других наблюдений это суждение У. Истерли ложно и грешит серьезными дефектами. Во-первых, он считает, что плановики (удивительная метаморфоза) почему-то шли в бедные страны с планом создания именно свободного рынка. Т. е. программы МВФ, Всемирного банка, ООН почему-то вдруг стали программами свободного рынка. Да, международные организации предлагали либерализацию, макроэкономическую стабилизацию и институциональные изменения. Да, по сравнению с централизованной плановой экономикой это был шаг вперед. Однако постепенная либерализация, градуализм в системных трансформациях, слишком большое доверие к государству, как к собственнику и распорядителю имущества и активов радикально отличались от программы построения свободного рынка. На мой взгляд, в 1980-1990-х среди разных реформаторских опций вообще не было варианта построения свободного рынка с учетом институциональных, правовых, культурных особенностей бедных, посттоталитарных стран. Запад пытался спланировать создание в бедных странах не свободного рынка, а интервенционистской копии работающей на Западе модели welfare state. Поэтому нет никакого парадокса, о котором пишет У. Истерли.

Во-вторых, У. Истерли не понимает, почему возникли проблемы при переходе от плановой экономики бедных стран к более свободной, но все же сильно интервенционистской модели. Мало назвать себя реформатором – рыночником. Нужно еще и действовать соответственно. Этого не скажешь о матрицах реформ, предлагаемых международными экономическими организациями, тем более агентствами развития западных стран. Удивительно, что Истерли, так четко пригвоздивший утопистов на этапе реализации программ развития в середине XX века, не смог разглядеть в ООН, МВФ, Всемирном банке и т.д. все тех же плановиков, поменявших риторику для реализации привычным им программ, без учета особенностей посттоталитарных стран и без глубокого анализа и учета ошибок реализации программ развития в период 1950-1990гг.

В-третьих, У. Истерли наверняка знает интеллектуальные центры свободного рынка. К сожалению, они не участвовали или только маргинально участвовали в выработке программ реформ для посттоталитарных и сильно интервенционистских стран. Он может сравнить полиси мейкинг, к примеру, CATO, Reason Foundation, Insitute of Economic Affairs, с рекомендациями МВФ или ООН, но почему-то и первые, и вторые реформы он называет свободнорыночными. Примерами провалов свободнорыночных реформ Истерли называет Россию (то, что было в России в 1990-ые назвать реформами свободного рынка может только человек с небрежным отношением к терминам или человек, которые выдает желаемое за действительность), Анализируя этот кейс, он приходит к выводу, что шоковая терапия была ошибкой (он был ее сторонником). Проблема в том, что западные реформаторы неправильно выбрали целевую модель, неправильно определили приоритеты монетарной и фискальной политики, назвали «шоковой терапией» то, что было шоком без терапии. Едва ли реформы, предлагаемые МВФ, Всемирным банком или ООН в Мексике, странах Африки, Украине или Молдове.

У. Истерли делает вывод, что «Запад не может предложить для бедной страны системных реформ, которые создают добродетельные законы и хорошие институты для того, чтобы рынок заработал. Мы видели, что правила, которые заставляют рынки работать, отражают сложные, исходящие снизу поиски социальных норм, сетей отношений и формальных законов и институтов, от которых максимальная отдача. Ухудшает ситуацию то, что эти нормы, сети и институты меняются в ответ на меняющиеся обстоятельства и собственную историю. Политические философы, такие как Бурк, Поппер и Хайек высказали ключевую мысль. Ее суть заключается в том, что социальное взаимодействие настолько сложно, что реформы сверху, которые направлены на то, чтобы поменять все правила одновременно, могут ухудшить ситуацию, а не улучшить».

В оценке реформ сверху У. Истерли также делает целый ряд допущений, с которыми нельзя согласиться. В ситуации глубокого кризиса, который испытывали страны бывшего СССР и его европейские колонии, жить по-старому было невозможно. Именно сами люди, а не правители этих стран заставили правительства менять правила игры. Поэтому нельзя сказать, чтобы это были реформы «сверху вниз». Сначала люди заставили власти пойти на перемены, а потом новые правители предложили людям новые правила игры. К сожалению, это были правила, которые воспроизводили западный интервенционизм.

Если реформаторы и западные эксперты видели и понимали сложность норм, отношений и институтов, им нужно было сконцентрироваться на том, чтобы государство выполняла свои естественные функции, а не пыталось объять необъятное.

Третье замечание касается тезиса об изменении всех норм. Свободный рынок не предлагает поменять все нормы, так как даже в тоталитарной советской системе есть нормы поведения между людьми, социальный капитал, который остается при проведении реформ. Тем более что свободнорыночные реформы – это не одномоментное, одновременное проведение всех реформ сразу. Очевидно, что многие трансформации (например, реформа системы здравоохранения, образования, приватизация инфраструктурных компаний и т.д.) нельзя провести быстро и сразу с либерализацией цен или ликвидацией совковых механизмов распределения. Поэтому тезис о том, что нельзя начинать системные реформы сверху, потому что социальные механизмы слишком сложные, на мой взгляд, не верен. Важно не пытаться навязывать через государство некие специфические нормы поведения, которые являются совершенно новыми или теми модификациями старых норм, которые люди отвергали в плановой экономике, а создавать законы согласно общепринятым нормам морали: не укради, не пожелай чужого, не убей, не обманывай и т.д. В этом случае большой социальной ломки и противодействия не будет. Главное было ликвидировать конфликт интересов внутри органов госуправления (когда один орган занимается законотворчеством, распоряжается имуществом, контролирует и выдает и лицензии для частных конкурентов), чтобы правительство было подотчетным, прозрачным и малым, но именно этим путем международные организации, другие интервенционисты идти не предлагали, а если и предлагали отдельные элементы административной реформы, то не настаивали на ней, как на необходимой предпосылке продолжения дальнейшей помощи.

Наконец, необычно смотрятся ссылки на Хайек для оправдания градуализма. Слабость современной австрийской школы экономики заключается как раз в том, что она не описала policies, которые были бы жестко построены на ее теоретических фундаментах. Этим занимаемся мы, в Беларуси и других переходных странах, выступая в качестве исследователей. Мы отличаемся от других исследователей тем, что имеет солидную, прочную теоретическую базу. Она описывает механизмы свободного рынка и капитализма, а не интервенционизма, которые имели в виду плановики, ставшие идеологами реформ на постсоветском пространстве.

Интересно описание У. Истерли взаимосвязи иностранной помощи с уровнем развития демократии и качеством госуправления. Многочисленные исследования этой темы показывают (работы Steve Knack, Simeon Djankov, Jose Montalvo, Marta Reynal-Querol), что часто увеличение объемов иностранной помощи совпадает с ухудшением ситуации с демократией, ухудшением работы госаппарата и увеличением издержек бюрократии.

У богатых – рынки, у бедных – бюрократия

У. Истерли описывает много фактов взаимодействия международных донорских организаций с правительствами бедных странах. Так, самым динамично развивающимся сектором Танзании стала бюрократия. Эта страна произвела более 2400 отчетов в год для доноров. В год в эту страну приехало 1000 миссий доноров. Эти делегации тратили время госслужащих. Проводились бесконечные встречи и заседания, а страна оставалась нищей и нуждающейся. У бюрократов, работающих по программам иностранной помощи, сильная мотивация увеличить бюджет на свои проекты, удовлетворить тщеславие доноров, которые хотят вершить великие дела. «Трагедия бедности заключается в том, что самые бедные люди мира не имеют ни денег, ни политической власти мотивировать исследователей на поиск решений их проблем, в то время как богатые люди используют свои деньги и власть посредством хорошо развитых рынков и подотчетных бюрократий для достижения своих целей».

По мнению У. Истерли, многие агентства по развитию поступают так, как герой фильма «День сурка», когда один и тот же день повторяется много-много раз. В качестве подтверждения этого тезиса он приводит данные в следующей таблице.

Ничего не меняется. Все остается без изменений

Идея о помощи	Каменный век	Железный век	Кремниевый век
Координация доноров	«кооперативное предприятие, в котором страны работают вместе через ООН и его специализированные агентства» Г. Труман 1949г.	«Координация помощи была признана все более важным фактором..» Всемирный банк 1981	«Потребности доноров обеспечить лучшую координацию и более сильные партнерские отношения в.. развитии кооперации» Всемирный банк 2001
Увеличение объема помощи	«увеличение дохода на душу населения не может быть достигнуто без.. суммы денег… около $3млрд. в год» Экспертная группа ООН, 1951	«текущий поток средств на оказание помощи в развитии.. является только половиной той скромной цели, которое предписана международно признанной стратегией ООН. Президент Всемирного банка Р. МакНамара 1973	«Если мы серьезно относимся к выполнению многосторонних целей развития, под которыми мы все подписались, мы должны удвоить объем помощи на развитие с текущего уровне примерно $50млрд. в год». Президент Всемирного банка Дж. Вулферсон, 2001
Избирательность по отношению к получателям помощи	«Цель номер 1: применить более жесткие стандарты избирательности .. в помощи развивающимся странам». Дж. Ф. Кеннеди 1963	«сокращение бедности зависит как от помощи, так и от политики развивающихся стран». Комитет по развитию Task Force 1985	«Всемирный банк должен ужесточить требования к выбору реципиентов помощи.. направляя больше помощи тем заемщикам, которые имеют более здоровую среду для развития Всемирный банк 2001
Увеличение акцента на бедность	«Гораздо большее внимание на политику и проекты, которые начнут атаковать проблему полной нищеты» МакНамара 1973	«еще более сильный акцент на сокращении бедности в программах Всемирного банка». Всемирный банк 1990	«увеличение внимания самой главной цели программ развития – борьбе с бедностью» Всемирный банк 20012
Ответственность страны-реципиента	«Политика развития «является ответственностью только страны-реципиента». «Партнеры в развитии» 1969г.	«новые подходы к вовлечению сообщество в предоставление услуг» Всемирный банк 1981г.	«Большая ответственность стран-получателей помощи в реализации программ развития» Всемирный банк 2001
Смягчение долгового бремени	«проблема обслуживания долга была уже очень большой в начале 1960-ых, стала все более острой». Всемирный банк 1970	«больше возможности по реструктуризации долгов для самых бедных стран-должников» G7 саммит 1990	«дополнительные национальные и международные меры, включая, там, где необходимо, списание долгов». Монтеррейский консенсус ООН 2002

Источник: The White man’s Burden. Why the West’s Efforts, William Easterly p. 200

Рекомендации Истерли

У. Истерли считает, что иностранная помощь – слишком сложная тема, чтобы решить ее в одной публикации. Он не выступает за ликвидацию агентств развития и программ оказания помощи. Попытки найти некую панацею, которая бы мигом решила проблемы иностранной помощи, тщетны. Есть один Большой Ответ по поводу иностранной помощь – нет одного Большого Ответа. Истерли считает, что иностранная помощь будет эффективнее, если агенты ее оказания будут придерживаться следующих положений:

1) сотрудники агентств по оказанию помощи должны нести индивидуальную ответственность, четко очерченную сферу деятельности, в которой оказывается помощь бедным людям самостоятельно выбраться из бедности;

2) надо позволить этим сотрудникам самостоятельно установить, что работает, на основе опыта в данной сфере;

3) экспериментируйте на основании результатов исследований;

4) проводите оценку на основе обратной реакции от планируемых бенефициаров и научного тестирования;

5) награждайте за успех, наказывайте за провалы. Получайте деньги на программы, которые работают, сокращайте или ликвидируйте программы, которые не работают. Каждый сотрудник, работающий в системе, должен специализироваться в том, что он делает лучше всего;

6) убедитесь, что стимулы в пункте 5 достаточно сильны, чтобы делать больше того, что работает, затем повторите шаг 4. Если действия терпят неудачу, убедитесь, что стимулы достаточно сильны (5), чтобы послать сотрудника к шагу 1.

Какие бы рекомендации не писали эксперты, иностранная помощь не сделает бедность историей. Только сами люди могут помочь себе вырваться из бедности. Только капитализм может стать той системой, в рамках которой наилучшим образом поддерживаются стимулы делать лучше для конкретных потребителей, получать вознаграждение за свой труд, сохранять его результаты, копить, чтобы, в конечно итоге, стать самостоятельным. Западная поддержка капитализма, его идеологии, донесение информации до бедных стран, как с проблемами справлялись разные страны мира, является самой важной темой развития. Никто не запрещает богатым гражданам Запада создавать фонды и помогать бедным бороться с бедностью, лечить и учить детей. Чем больше будет частных инициатив, тем выше будет вероятность повышения качеств программ развития, которые, в конечном итоге, должны дать импульс для саморазвития человека в свободной стране с малым, прозрачным, подотчетным правительством.

Десять стран с самыми высокими и самыми низкими темпами роста в период 1980 – 2002гг.

Страна	Ежегодные темпы роста дохода на душу населения, 1980-2002, %	Помощь/ВВП, 1980-2002, %	Время с программами МВФ, 1980-2002, %
Самые высокие темпы роста дохода на душу населения, 1980-2002
Южная Корея	5,9	0,03	36
Китай	5,6	0,38	8
Тайвань	4,5	0,00	0
Сингапур	4,5	0,07	0
Таиланд	3,9	0,81	30
Индия	3,7	0,66	19
Япония	3,6	0,00	0
Гонконг	3,5	0,02	0
Маврикий	3,2	2,17	23
Малайзия	3,1	0,4	0
Среднее значение	3,8	0,23	4

 

Страна	Ежегодные темпы роста дохода на душу населения, 1980-2002, %	Помощь/ВВП, 1980-2002, %	Время с программами МВФ, 1980-2002, %
Самые низкие темпы роста дохода на душу населения, 1980-2002
Нигерия	-1,6	0,59	20
Нигер	-1,7	13,15	63
Того	-1,8	11,18	72
Замбия	-1,8	19,98	53
Мадагаскар	-1,9	10,78	71
Кот Д’Ивуар	-1,9	5,6	74
Гаити	-2,6	9,41	55
Либерия	-3,9	11,94	22
Демокр. Республика Конго	-5,0	4,69	39
Сьерра Леоне	-5,8	15,37	50
Средний показатель	-1,9	10,98	54

Источник: The White man’s Burden. Why the West’s Efforts, William Easterly p. 200

Структурные кредиты, рост и инфляция в бедных странах, которые получили наибольших объем кредитов на проведение реформ по структурной адаптации

Страна	Число структурных кредитов, выданных МВФ и Всемирным банком 1980 - 1999	Ежегодные темпы роста ВВП на душу населения от даты получения первого структурного кредита, %	Среднегодовая инфляция после получения первого структурного кредита, 1999, %
Африканские страны, которые были в Топ-20 мира получателей структурных кредитов, 1980-1999
Нигер	14	-2,3	2
Замбия	18	-2,1	58
Мадагаскар	17	-1,8	17
Того	15	-1,6	5
Кот Д’Ивуар	26	-1,4	6
Малави	18	-0,2	23
Мали	15	-0,1	4
Мавритания	16	0,1	7
Сенегал	21	0,1	5
Кения	19	0,1	14
Гана	26	1,2	32
Уганда	20	2,3	50
Топ-10 получателей структурных кредитов в период 1990-1999 среди посткоммунистических стран (инфляция измеряется с момента получения первого структурного кредита)
Россия	10	-8,4	215
Кыргызстан	10	-5,7	141
Казахстан	9	-3,1	117
Болгария	13	-2,2	124
Румыния	11	-1,2	114
Венгрия	14	1,0	16
Польша	9	3,4	52
Албания	8	4,4	40
Грузия	7	6,4	37

Источник: The White man’s Burden. Why the West’s Efforts, William Easterly p. 200

Объем иностранной помощь и темпы экономического роста в Африке, средние темпы роста за 10 лет

Продолжителность жизни мужчин в России и развитых странах
Данные из Доклада ООН о человеческом развитии в России

Объемы иностранной помощи в период 1960 – 2003гг.

Как ЮНКТАД объясняет бедность
(ЮНКТАД - Конференция ООН по торговле и развитию)

Источник: The White man’s Burden. Why the West’s Efforts, William Easterly