Двумя основными опорами демократического правления
являются главенство закона и бюджет... Исполнительная власть
в демократическом обществе ограничена не только законом, но и бюджетом.
Демократический контроль - это бюджетный контроль.
Л. фон Мизес Бюрократия
Человек не может быть до конца цельным и целостным,
если он не владеет домом и землей под ним.
Уол Уитман
Цели государственного управления не могут быть выражены в денежных единицах
и не поддаются проверке методами бухгалтерского учета...
Расходы полицейского участка не возмещаются в результате
успешного управления его деятельностью и не изменяются
в зависимости от достигнутых успехов. Если глава всего Бюро
предоставил бы руководителям подчиненных ему подразделений
полную свободу в отношении денежных расходов, результатом стало бы
крупное увеличение затрат, поскольку каждый из них
с энтузиазмом взялся бы улучшать работу своего подразделения.
Л. фон Мизес Бюрократия
Когда вы планируете, вы преимущественно решаете,
как использовать свое время, деньги и собственность.
Издержки ошибок, которые вы можете совершить,
покрываете преимущественно вы сами. Поэтому у вас есть мощный стимул
успешно выполнить ваш план. Когда планированием занимаются государственные агентства,
они распоряжаются временем, деньгами и собственностью других людей.
Когда государственные плановики ошибаются, издержки покрывает кто-то другой.
Поэтому у них мало стимулов сделать все правильно.
Вот причина частых ошибок при государственном планировании.
Randal O’Toole The Best-laid Plans
Тщетно пытаться реформировать бюрократическое управление
путем назначения бизнесменов на руководящие должности в различные ведомства.
Способность быть предпринимателем не является неотъемлемым свойством
личности предпринимателя; она является неотъемлемым свойством того положения,
которое он занимает в структуре рыночного общества.
Бывший предприниматель, поставленный во главе государственного учреждения,
является уже не бизнесменом, а бюрократом. Его задача уже не получение прибыли,
а соблюдение правил и предписаний. Как глава учреждения он имеет возможность
изменить некоторые второстепенные правила и
некоторые элементы внутренней организации. Но внешние условия деятельности учреждения
определяются правилами и предписаниями,
находящимися за пределами его компетенции
Л. фон Мизес Бюрократия
Опыт должен учить нас быть особенно внимательным и осторожным
при защите наших свобод, когда правительство декларирует благородные цели.
Люди, рожденные свободными естественным образом сопротивляются злым правителям
с их разрушительными планами. Самая большая опасность свободе исходит от людей,
которые с жаром, страстью и добрыми намерениями,
но без понимания постепенно ее разрушают.
Судья Louis Brandeis
На конверте не напишешь план на 150 лет (или даже на 10 лет)
для леса площадью 1,5 – 2,0 миллионов акров,
который производит большой ассортимент товаров, часто конкурирующих друг с другом.
Randal O’Toole The Best-laid Plans
Популярно заблуждение, что правительство транжирит огромные ресурсы
из-за неэффективности и лени. На самом деле огромные усилия и планирование требуются,
чтобы растранжирить такой большой объем средств.
P. J. O’Rourke
Как можно управлять страной, в которой 246 видов сыра?
Шарль де Голь

Почему государственное планирование популярно

Обыкновенный человек ценит стабильность, чистоту и порядок. И не любит ответственность и неопределенность. Планирование ассоциируется с порядком, рациональным подходом к жизни и преодолением страха будущего. Каждый из нас планирует свое время, встречи, траты денег и т.д. Альтернативой планированию является хаос, состояние «пассивно плыть по течению». Поэтому человек склонен легко ставить знак равенства между личным планированием своих ресурсов и государственным планированием чужих. Интервенционисты (политики и чиновники) умело описывают страхи, риски и опасности, которые, по их мнению, только мы все вместе можем преодолеть, нейтрализовать или ликвидировать их. Для этого, как они уверяют, нужно отдать им наши деньги (налоги), имущество (землю, недвижимость), и тогда общество будет более безопасным, удобным и справедливым. Если мы все вместе «сбросимся», то достижение этой общественной гармонии обойдется гораздо дешевле, чем если каждый из нас будет добиваться своей личной гармонии поодиночке.
Распорядители чужим всех стран мира любят составлять планы для других. Планы, которые оказывают большое влияние на доходы, собственность и ход жизни людей. Планы, которые очень редко реализуются и достигают поставленных целей. Государственное планирование заканчивается значительным превышением заложенных в бюджет затрат и гораздо более скромными результатами. К тому же, издержки непреднамеренных последствий государственного планирования в принципе не поддаются денежной оценке.
Сторонники государственного интервенционизма склонны обвинять в провалах госпланирования отдельных людей. Мол, это конкретные люди плохо сработали, не просчитали, просчитались. В этом виноваты либо они сами, либо плохая методика оценки, либо некие «объективные факторы» типа кризиса, падения цен на нефть или рост цен на продовольствие.
Исправление ошибок планирования предлагается делать ротацией кадров. Мол, другие распорядители чужим будут более профессиональными, честными, оснащенными более совершенной техникой. Им будут предоставлены более адекватные ресурсы. Поэтому у них все получится. На самом деле сведение проблемы государственного планирования только к человеческому фактору является неадекватным решением гораздо более глубокой проблемы.
На мой взгляд, проблема формулируется совсем иначе. Дело в теоретической возможности государства, т. е. распорядителей чужим имуществом, активами и ресурсами, при помощи имеющихся в распоряжении ресурсов, информации, людей и организации добиваться выполнения ими же утвержденных планов для достижения ими же определенных показателей.
В централизованной плановой экономике или на Западе, в США или в России, в протестантской Британии или в буддистской Японии, в африканской Кении или католической Бразилии, в средние века или в ХХI веке, вне зависимости от религии, уровня богатства и технической оснащенности интервенционистов, от уровня образования дисижнмейкеров и их советников результат государственного централизованного планирования неизменно один – провал, полный или частичный, с большими потерями и непреднамеренными последствиями, которые создают дополнительные проблемы.
При накоплении большого количества ошибок интервенционисты предлагают (если ресурс изменения политической партии у власти, наказания «стрелочников» исчерпан) административную или даже конституционную реформу. Однако и эти меры не помогают улучшить качество государственного планирования.
Демократия также не является фактором, который гарантирует выполнение государством своих планов. Чтобы сохранить за собой право продолжать планировать и распоряжаться огромными ресурсами государства, интервенционисты стараются принимать планы, которые не ставят конкретные цели и задачи, выраженные в количественных показателях. Цели и задачи формулируются обтекаемо, при помощи общих, неконкретных формулировок. Именно такая постановка целей и задач позволяет распорядителям чужим оправдываться перед избирателями или вышестоящим начальством.
В государственных планах нет личной, имущественной ответственности разработчиков и дисижнмейкеров за реализацию планов. Возможность «нарисовать» выполнение позволяет получать премии и сохранять должности. Провалы же, если таковые удается доказать оппонентам, являются чистыми убытками, компенсировать которые некому. При реализации долгосрочных планов (например, государственная пенсионная система, образование, здравоохранение), результаты провала государственного плана появляются уже после того, как уходят в отставку или на пенсию авторы этих планов.

Причины провала государственного планирования

Назовем следующие основные причины провалов государственного планирования.
1) политики и чиновники распоряжаются чужими, а не своими личными деньгами и ресурсами, поэтому не делают качественный анализ рисков, а также склонны выбирать механизмы и инструменты их нейтрализации, которые не соответствуют природе рисков;
2) ошибочный выбор объекта планирования, отрасль или вся экономика. Попытка «канализировать» развитие отрасли или всей страны предполагает грубое упрощение реальной ситуации, отождествление интересов нескольких секторов или предприятий с интересами страны (т. е. миллионов живых, реальных людей), игнорирование многих факторов и взаимосвязей, влияние которых может оказать существенное влияние на ход выполнения плана;
3) сложность с определением адекватных средств для выполнения плана. При нечетко сформулированной цели и количественно неопределенных целевых показателях, на которые нужно выйти в результате реализации плана, интервенционисты склонны занижать первоначальную смету для выполнения плана, а потом регулярно продлять проекты, придумывая себе новые задачи.
4) Противоречие мотивации распорядителей чужим в отношении ресурсов, активов и имущества. Источником ценности является предельная полезность тех или иных товаров или услуг для собственника. Только собственник, а не кто иной, определяет оптимум для себя в данном конкретном месте и времени. Ни один распорядитель чужим, тем более чиновник или политик, не может обеспечить идентичный или тождественный выбор. Поэтому в нем, в интервенционисте, борются многие, часто противоречивые мотивы:
а) максимизация своей полезности в рамках своих ресурсов, а также тех чужих активов, которые находятся в его распоряжении при одновременной минимизации рисков быть наказанным за невыполнение плана или мошенничество при распоряжении чужими ресурсами,
б) выполнение плана (задания) для сохранения работы, получения премиальных или психологического удовлетворения «я сделал это!»,
в) удовлетворение интересов близких людей, которым во имя всего народа можно направить потоки бюджетных ресурсов в первую очередь (мои друзья и родственники мне дороги, они для меня и есть белорусский (российский, украинский, итальянский и т.д.) народ).
5) Дефицит информации для полноценного анализа ситуации. Ассиметричность информации является объективным фактором для принятия решений любым человеком. Проблема сбора и обработки информации усугубляется, если решения принимаются интервенционистами в рамках государственных ресурсов.
6) Игнорирование научного и технологического прогресса. На самом деле, предвидеть его ход и результаты в виде новых товаров и услуг невозможно. Даже сами ученые не знают, во что выльется коммерциализация их изобретений. Поэтому централизованное планирование в рамках старой технологической парадигмы неизменно приводит к ошибкам. Частный бизнес тоже совершает ошибки. При этом он рискует своим бизнесом и в случае инвестиционных ошибок не вызывает системный или структурный кризис. Если же интервенционисты концентрируют в бюджете большие деньги и направляют их на развитие нового или увеличение объемов производства старого сектора экономики (предприятия), то риски больших инвестиционных ошибок с втягиванием всей страны в кризис резко увеличивается.
7) Сама суть бюрократического управления противоречит планированию использования коммерческих ресурсов для максимизации полезности (прибыли) субъектов хозяйствования. Как пишет Л фон Мизес, «бюрократическое управление - это метод, применяемый при ведении административных дел, результаты которых не имеют денежной ценности на рынке».
Планы, которые интервенционисты реализуют на деньги налогоплательщиков, предполагают использование так называемого административного ресурса. Он не поддается монетарной оценке, но его последствия могут быть весьма негативными. Например, если частные компании производят товары или услуги, которые конкурируют с аналогичными, производимыми в рамках плана, то интервенционисты, склонны использовать административный ресурс против них. Это типичный пример монополизации рынка и дискриминации частного сектора. Негативные последствия «административного ресурса» усугубляются, когда в органах госуправления существует конфликт интересов (законодатель, распорядитель имущества и активов, организатор тендеров, орган, выдающий лицензии и контролер в одном лице). Такой конфликт есть практически во всех министерствах правительства.
8) Планирование ограничивается существующими политическими и институциональными условиями. Множество согласований, императив достижения компромисса для того, чтобы план был принят большинством в парламенте или же в нашем случае устроил администрацию президента, часто выхолащивают оригинальное предложение. Предложенный на экспертном уровне план обрастает условиями, дополнениями и формами, которые искажают его смысл и приводят к совершено другим последствиям, чем изначально предполагалось. У распорядителей чужим нет мотивации ликвидировать план в случае, если он не выполняется или приводит к непреднамеренным последствиям. У них есть мотивация бесконечно его корректировать, продлевать и увеличивать сроки исполнения.

Идеальный план для интервенциониста

С точки зрения интервенциониста идеальным является государственный план (корпоративный проект или программа), который соответствует следующим основным требованиям:
1. направлен на достижение некой стратегической, благородной, абстрактной цели типа «всеобщее благосостояние», «сильная, процветающая Беларусь», «оптимизация использования национальных ресурсов», «повышение эффективности национальной экономики», «устойчивое развитие» и т.д. В этом случае очень легко добиваться продления сроков реализации плана, увеличения его бюджета, находить «внешние» причины его невыполнения и внутренних оппонентов, которые якобы препятствовали его реализации;
2. не имеет четких количественных целевых показателей, а лишь задачи «улучшить», «усовершенствовать», «углубить», «сбалансировать». Такими количественными показателями, которые свидетельствуют о качестве выполнения плана, могли бы быть (если речь идет о производстве) динамика объем производства, динамика доли на рынке, в том числе внешнем, прибыльность, цена акции, доходность произведенных инвестиций и т.д.;
3. не имеет четкого указания на авторов (как говорят в США, спонсоров) и ответственных за его выполнение, а также принимаемых мер в случае провала (полного или частичного) плана. Нет критериев оценки качества выполнения плана, порядка его аудита, публикации результатов. Например, количество желающих реализовывать государственные планы было бы гораздо меньше, если бы в биографии каждого чиновника, политика было бы указано: «Предлагал план поддержки льноводства. В результате реализации проекта бюджет потерял, к примеру, $1млн., а отрасль оказалась в худшем состоянии после реализации данного плана». Избиратели и СМИ формировали бы доверие к тем людям, которые выступают против интервенционизма и концентрируют усилия на выполнении государством его классических функций;
4. не имеет четкого указания на дату или обстоятельства, когда реализация данного плана прекращается;
5. Нет бюджетных ограничений, которые предполагали бы, что новый план (проект) может быть реализован только за счет ликвидации неких других бюджетных проектов. В этом случае имеет место конкуренция проектов, т. е. мотивация распорядителей чужим разных структур контролировать выполнение планов другими структурами и организациями интервенционистов. Например, если бы размер совокупных госрасходов конституционно был бы ограничен 25 – 30% ВВП, то распорядители чужим вынуждены были бы доказывать приоритеты госрасходов, вести четкий их мониторинг и в случае провалов утвержденных планов заменять несостоявшиеся проекты новыми или, если они не соответствуют целому ряду требований, вообще отменять данные расходы;
6. не имеет четкой процедуры мониторинга выполнения плана, в том числе промежуточных benchmarks, оценки эффективности принимаемых решений в рамках утвержденного бюджета и правомерности использования тех инструментов, которые прописаны в плане;
7. реализуется в условиях отсутствия открытой политической конкуренции, свободы СМИ, без институтов, обеспечивающих прозрачность принятия решений всеми органами госуправления, а также институтов и механизмов, обеспечивающих участие структур гражданского общества в принятии решений интервенционистами.

Благие намерения, долгосрочные планы – дорога в ад

Рэндал О’Тул в свое книги пишет о том, что негативных результатов реализации «качественных» планов государства (best-laid plans) великое множество: «пузыри» на рынке недвижимости, пробки на дорогах, экологические катастрофы, города-призраки (они были созданы под искусственный спрос, вызванный государством через инструменты монетарной и фискальной политики), деградация жилищно-коммунальной и дорожной инфраструктуры, чрезвычайно низкое качество системы образования и здравоохранения, экологические катастрофы, провал пенсионной системы и деморализация в частоколе запретов на полную реализацию прав и свобод человека, в первую очередь, права собственности на свою жизнь.
Интервенционисты активно продвигают идею государственного планирования, отождествляя ее с планированием человеком своей жизни и деятельности. На самом деле, планирование государства имеет целый ряд принципиальных отличий от плана человека. Во-первых, в государственные планы интегрированы как количественные индикаторы (например, суммы, дни отдыха, время поездки), так и субъективные оценки. Такой подход к планированию позволяет лоббистам государственных планов отождествлять свои узко корпоративные интересы с интересами государства или народа.
Во-вторых, государственное планирование в сфере использования земли, ресурсов и активов других людей не учитывает издержек, которые они несут. Интервенционисты в своих планах не указывают на то, что такие издержки будут компенсированы за счет бюджета. В-третьих, интервенционисты предпочитают долгосрочное планирование, на 5, 10 и даже 20 лет вперед. Такой подход позволяет интегрировать интересы самых мощных лоббистских групп в основные документы правительства, в первую очередь, в бюджет (аграрное, строительное лобби, представители крупного градообразующего бизнеса, инфраструктурных компаний).
Интервенционисты, которые распоряжаются большими ресурсами и активами, могут принять решения, которые быстро обогатят нужных людей и обанкротить тех, кто оказался вне рамок государственного плана. Наличие в руках интервенционистов такой огромной власти искажает поведение бизнеса, создает мотивацию «покупать» влияние на процесс принятия решения. В отличие от частного планирования государственное гораздо менее гибко. Ревизия и корректировка утвержденных интервенционистами планов происходит гораздо медленнее, чем в случае частного планирования.

Провал планирования лесных ресурсов

Первый case, который описывает Рэндал О’Тул в своей книге о государственном планировании, касается леса. По его мнению, Forest Service (аналог белорусского министерства лесного хозяйства) между 1952 и 1976 годами прошло путь от одной их самых уважаемых госструктур до одной из самых противоречивых. В середине 1970-х страну разрывали спор о прореживании лесов, прокладке дорог, использовании гербицидов, выпасе скота, добыче полезных ископаемых в местах, покрытых лесом. А это 193млн. акров (1акр = 4047м²) государственных лесов США.
Сенатор Губерт Хамфри (Hubert Humphrey) посчитал, что все проблемы лесов можно решить, если каждому участку составить долгосрочный план развития, который бы учитывал все факторы, альтернативные способы управления лесами. Политику казалось возможным при помощи государственного планирования максимизировать общественную пользу. Ожидалось, что каждые 10 – 15 лет эти планы будут подвергаться ревизии. В 1976 году план Г. Хамфри был принят. Forest Service оценило, что за четыре года и $120млн. можно будет составить все планы для всей страны.
Через 15 лет этот орган потратил на выполнение данной задачи, по меньшей мере, в 10 раз больше, а некоторые планы до сих пор не сделаны. Планы не только не разрешили существовавших противоречий, но и создали дополнительные возможности для разных лоббистов. Конфликты между ними еще больше усугубили поляризацию общественного мнения. Во-вторых, планы были далеки от рационального планирования. Часто они основывались на сфальсифицированных данных и компьютерных моделях, которые использовали очень спорные предположения. Эти предположения были сделаны специального для того, чтобы подтвердить гипотезы лесного начальства.
В-третьих, планы не привели к максимизации пользы для государства. Лесные начальники предлагали потратить миллиарды долларов на весьма сомнительные планы, реализация которых могла бы нанести огромный ущерб природе при минимальной пользе бюджету.
В-четвертых, даже уже написанные планы, на составление которых было потрачено более $1млрд, практически игнорировались управляющими лесами (лесниками), которые непосредственно управляли лесными угодьями. По мнению Р. О’Тула лесные начальники попали под сильное влияние бюджетных стимулов. Эта система стимулов поощряла менеджеров и начальников тратить деньги на опасную для окружающей среды деятельность, а также наказывала тех, кто получал прибыль или поддерживал деятельность по улучшению природы. «Плановики, которые старались собрать всю необходимую информацию и понять все взаимоотношения между ресурсами вскоре обнаружили, что их планы уже устарели до их окончательного оформления, потому что новая информация, политические тренды или физические явления (например, лесные пожары), сильно меняли их виртуальную реальность».
Еще одно допущение, которое не оправдалось, заключалось в нейтральности политиков или в их консолидированной позиции по поддержке плана. Как оказалось в реальной жизни, каждый из них по-своему понимал «общественное благо» и вмешивался в процесс составления планов и бюджетирования.

От моно до полифункциональности

История с трансформацией американской Forest Service является ярким примером превращения одного мобильного, достаточно эффективного органа госуправления в типичную бюрократическую неповоротливую структуру. В середине 1950-ых Forest Service была самой популярной структурой власти. 40 лет до этого данный орган занимался одой важнейшей темой – пожарами. Такой мандат был определен законом 1908 года. Агентство получила карт бланш на использование разных мер по предотвращению пожаров.
К середине ХХ века Forest Service в гораздо большей степени начала заниматься коммерцией, т. е. продавать древесину, чем в начале века. Вырубки были селективными, т. е. вырубались не все деревья, а лишь те, которые, по мнению экспертов, были спелыми. Буквально за 10 лет с начала 1950-х объем вырубки леса (был огромный спрос на строительство жилья) увеличился с 3млрд. кубических фунтов до более 10млрд. кубических футов. Вместо индивидуальных вырубок начали практиковаться сплошные, т. е. вне зависимости от размера, качества и возраста деревьев. Это решение приняли менеджеры лесов без никакой директивы. Увеличение число протестов привело к тому, что Конгресс обратил внимание на эту проблему. Так в 1976г. был принят National Forest Management Act. Он предписывал разрабатывать и утверждать планы по управлению лесами, в которых должно быть указано, сколько и какого леса пилить, какие его участки оставлять для отдыха населения. Политики посчитали, что планы нужны каждые 10 – 15 лет, чтобы «принимать мудрые решения… для определения национальных приоритетов и для вовлечения населения в процесс принятия решений».
До 1970-х Forest Service тоже занималась планированием, но планы данного агентства были краткосрочными и простыми. Они сводились к расчетам объема вырубки в конкретных лесах в течение года. Государственные чиновники заявляли, что в отличие от частных лесников они не будут заниматься сплошными вырубками леса, а будут реализовывать правило nondeclining flow, т. е. стабильных, регулярных вырубок для стабильного получения древесины на рынке.
Как только начальники и менеджеры Forest Service увидели растущий рынок древесины, они начали всеми правдами и неправдами увеличивать объемы вырубки. В леса были включены земли, которые ранее использовались для другого. Они завышали цену и качество древесины, которую предстояло заготовить. Периоды активной вырубки сменялись периодами, когда чиновники из-за страха резко ограничивали вырубки.
В 1970 г. Никсон подписал National Environment Policy Act, который предписывал всем федеральным агентствам предоставлять подробную информацию о состоянии природных ресурсов, в том числе лесных угодий, недр, а также планов по распылению гербицидов. Централизация управления лесным хозяйством привела к искажению системы стимулов для менеджеров на местном уровне. Они отказывались от своих планов в пользу одного мегапроекта федерального уровня.
Для оптимизации использования лесных угодий лесное начальство предложило использовать единую компьютерную программу FORPLAN. Лесники вводили данные по лесу. Программа их обрабатывала и позволяла отвечать на задаваемые вопросы: какой максимальный объем леса в данный период можно вырубить, сколько леса нужно вырубать каждые десять лет для обеспечения стабильного производства и т.д.
Чтобы составить компьютерную программу, леса разбили на сотни зон на основе таких факторов, как состав леса, возраст деревьев, животный мир, перепады высот, наличие дорог и др. Для каждой зоны плановики определяли издержки, стоимость древесины на корню, ее прирост, а также оценивали стоимость других услуг, которые можно продавать (отдых, вода, животный мир и т.д.). Плановики определяли параметры максимизации выгоды от продажи древесины или увеличения площади лесов в зависимости от зоны на ближайшие 150 лет. Так в Америке буйным цветом расцвел социализм в отдельно взятом секторе экономики. Американцы не изучили и поэтому не могли изучить опыт советского планирования. Они сами решили пройти свой путь по «граблям» и убедиться, что социализм не работает.

Планы как источники коррупции и опасности для природы 

Планы составлялись на неполной, недостоверной информации и нереалистичных предположениях. В одних моделях цена древесины была в 1,5 – 2 раза дороже, чем нынешняя. Другие модели предполагали невиданные доселе темпы роста деревьев. Одна особенно абсурдная модель строилась на предположении, что деревья будут расти до 650 футов или почти до 200 метров. Многие называли FORPLAN черным ящиком, понять функционирование которого никто не в состоянии. Так в инструкции к сбору данных значилась фраза о сборе «лучшей из имеющихся в наличии данных». Не был учтен тот факт, что большинство зон не были засажены деревьями одного вида. Не были учтены полянки, озера и луга. Поскольку времени на сбор данных было очень мало, менеджеры лесов использовали данные 10 – 30-летней давности.
Поскольку компьютерная программа не могла обрабатывать много данных, то ее авторы решили не учитывать многие факторы, упрощая ее по принципу «при прочих равных». С учетом всех этих факторов легко можно было догадаться о качестве составляемых планов. Например, при анализе плана для Okanogan National Forest на востоке штата Вашингтон оказалось, что данные для него были взяты из другого, влажного района этого штата. В нем темпы роста древесины были на 40% больше. Инспекции находили недооценку или переоценку (когда на месте лесов были просто поляны или скалы) объемов лесных насаждений в планах, переоценку высоты деревьев и темпов их роста, абсолютно нереалистичную ценовую динамику. При росте цен модели исходили из того, что издержки будут оставаться постоянными.
Отметим еще один фактор, который стал источником коррупции и злоупотреблений. Закон Knutson-Vanderberg Act (1930 год) позволил Forest Services оставлять себе от продажи древесины не определенный объем выручки, преимущественно на посадку новых лесов. В 1976 год законодатели расширили число целей, на которые можно было использовать выручку (на улучшение условий для отдыха в лесу, улучшение условий жизни животных, а также «на улучшение условий произрастания деревьев для их продажи». Таким образом, менеджеры лесов получили возможность получать под определенные виды деятельности больше ресурсов, чем сдавать в бюджет государству.
Американская лесная бюрократия быстро начала использовать данные ресурсы для увеличения своих административных расходов. «Часто предлагались ненужные проекты, которые предполагали финансирование дополнительных работников для выполнения работ по проекту… Такое положение дел создало цепь мотивов: для финансирования плановиков, нужно было сажать деревья. Для того чтобы сажать деревья, им нужно было продавать древесину на рынке». Так закон укрепил природную суть бюрократии разрастаться и увеличивать свой бюджет.
Таким образом, государственное планирование леса не только не помогло решить проблему пестицидов, сплошной вырубки леса, создания среды обитания для диких животных, но разрушило репутацию и надежность некогда популярного госоргана. Более того, некогда эффективный орган по борьбе с лесными пожарами, начал игнорировать свою оригинальную функцию и превращаться в опасную для природы и для бюджета структуру.
Госплан для американских лесов оказался деморализующим кошмаром, главными причинами которого были следующие: 1) система стимулов работников Forest Service вошла в острое противоречие с теми способами, которые считались лучшими способами управления лесами, 2) системное планирование для лесов площадью 1 – 2 млн. акров – это слишком сложное дело, особенно если точность планирования зависит от информации о будущем, которое никто не может предсказать, 3) планирование не может быть рациональным и точным в политической среде, которая живет по своим законам. Даже самые опытные эксперты, инженеры и технари не в состоянии противостоять политикам и тем лоббистам, которые стоят за ними.

Почему государственное планирование обречено на провал

Плановики думают, что если они могут вырастить одно дерево, они могут написать план для леса площадью 1млн. акров. Если они могут построить дом, они считают, что им под силу спроектировать развитие целого района. Экосистемы и города – сложнейшие системы. Они по своей природе непредсказуемы и даже хаотичны. Теория хаоса гласит, что если взмах крыльями бабочки в Шанхае может привести к изменению штормовой картины в Нью-Йорке. Те, кто утверждают, что могут составить долгосрочный план развития для района или города, предполагают, что

• они могут собрать всю информацию по поводу цены земли, спроса на нее, а также альтернативных способах ее использования;
• они могут точно предсказать, какова будет динамика цен на землю и спрос,
• они могут правильно понять все взаимоотношения между разными частыми района или районами города, а также спрогнозировать деятельность жителей этого района (города);
• они могут собрать эту информацию быстро, чтобы данные для плана не устарели;
• они обладают иммунитетом от политического влияния и могут нейтрализовать свои личные предпочтения.

Очевидно, что такой объем информации объективно получить нельзя. Значит, в этой ситуации плановики поступают следующим образом:

• вместо системного плана для всех видов ресурсов они концентрируют внимание на одном – двух видах ресурсов,
• вместо измерения и изучения реально существующих взаимоотношений между различными ресурсами, они полагаются на старые оценки, которые наиболее популярны в момент составления плана,
• вместо предсказания будущего они полагаются на свои личные желания и закладывают их в план;
• вместо того чтобы спросить у людей, чего они на самом деле хотят, они уступают давлению разных лоббистских групп.

Представьте мир без политики. Представьте, что у всех людей наилучшие, благородные намерения. Представьте, что в вашем распоряжении самые умные эксперты. Можно ли в таком контексте составить качественный план для органа госуправления? Нет, нельзя. СССР оказался огромным провалом, хотя использовал все ресурсы для централизованного планирования. Объективно централизованное планирование неэффективно и дает гораздо худший результат, чем частное планирование в рамках своих ресурсов, потому что

• существует проблема сбора данных и своевременной информации для плановиков;
• существует проблема прогнозирования;
• существует проблема моделирования: сложные модели все равно являются формой упрощения. Они сложны для понимания и для использования;
• проблема отслеживания изменений и адаптации к ним: реальная жизнь меняется гораздо быстрее, чем планы.

Проблема сбора информации при планировании развития города

В 1952 году власти Калифорнии приняли закон о налоговых льготах тем, кто направляет свои доходы на строительство домов в определенных местах. При этом полиция, образование и другие службы не получили этих денег и вынуждены были искать другие источники денег (в том числе новые налоги). Профессор права Bernard Siegan так оценивает государственное планирование использование земли: «Чтобы спланировать использование земли, необходимо проанализировать вопросы совместимости, экономической целесообразности, стоимости недвижимости и земли, как используются данные ресурсы сейчас, что находится по соседству, какова дорожная инфраструктура и интенсивность движения, топография местности, жилищно-коммунальные сети, школы, будущие темпы развития, состояние окружающей среды и т.д.»

Чтобы определить хотя бы один из этих факторов, нужно провести серьезное маркетинговое исследование и затратить на него тысячи или десятки тысяч долларов. Даже в небольшом районе есть тысячи участков земли. Поэтому объективно нет возможности собрать и обработать всю эту информацию. Тем не менее, плановики утверждают, что именно их планы оптимальны. Такие утверждения высокомерны и абсурдны, потому что плановики не знают ответы на следующие вопросы:

• какие технологии будут доступны в будущем;
• сколько будет стоить земля, энергия и другие ресурсы,
• как изменятся предпочтения и вкусы людей;
• где и в каком объеме будут получать доход люди.

Нет никаких оснований считать, что у плановиков есть некие уникальные источники информации о настоящем и будущем, которые недоступны каждому из нас. Например, при написании плана развития города на 50 лет вперед в 1950 году плановики работали в информационном поле, в котором

• практически никто не летал самолетом,
• никто не работал на компьютере и даже не знал, что это,
• даже самые продвинутые ученые не могли представить, что такое интернет,
• мало кто мог позволить регулярно звонить за границу,
• мало женщин работало, а все высокооплачиваемые места занимали мужчины,
• мало было конкурентов для США, и никому и в голову не приходила мысль о том, что можно купить японское, корейское или китайское радио.

План 1950 года предполагал бы слишком малые аэропорты, слишком большие вокзалы. По причине того, что женщины не работали, дома были бы с гаражами на одну машину, а система образования выпускала бы слишком много рабочих и мало физиков или математиков. Разные уравнения, графики, базы данных придают планам ауру научности. На самом деле они являются лишь формой прикрытия неопределенности будущего. «Единственная точная определенность по поводу будущего – это то, что оно неопределенно», - говорит профессор экономики Гарварда «Стивен Марглин.

Еще одно серьезное ограничение планирования – модели. «Прежде чем модель станет достаточно сложной, чтобы быть полезной для планирования, она становится слишком сложной для понимания».

Человеческий фактор как барьер

Несмотря на все существующие ограничения, плановики продолжают планировать огромные ресурсы, города, производства и многое другое. Их планы строятся не на научных выводах, методике и фактах, а на популярных, модных идеях (fads) или забобонах. Так в течение 1920-ых в США была мода на зонирование, в 1950-х – на городское обновление жилищного фонда и строительство государственного жилья. В начале ХХI века пришла мода на «умный рост» (smart growth), т. е. плотные застройки с минимизацией транспортных расстояний.
Модные идеи популярны, как средство упрощения и замещения тщательного анализа. Поскольку централизованное государственное долгосрочное планирование невозможно (оно не достигает заявленных целей), то плановики склонны продвигать свои планы именно на этих популярных идеях.
Вторая причина популярности долгосрочного планирования распорядителями чужим заключается в том, что к моменту, когда реализация плана заканчивается, и можно подвести итоги, большинство его авторов находится либо на пенсии, либо на других должностях, либо вообще ушло их политики или номенклатуры. Поэтому при провале плана, по сути дела, не с кого спросить. Новые плановики не хотят дискредитировать саму идею планирования. Они находят разные оправдание провалам, в том числе склонны списывать все на ошибки старых плановиков. Несовершенство методов планирования или недостаток технических средств для проведения сложных калькуляций тоже называются среди основных причин. Смена новой модной идеи на другую важна для создания ощущения новизны. Сразу же появляются новые аналитики, ученые, специалисты по планированию в новых условиях. Политики «продают» эту идею избирателям – все распорядители чужим заняты.
Перед нами пример превращения набора данных, фактов и субъективных оценок будущего в псевдонауку. Примером псевдонаучных выводов, по мнению Рэндала О’Тула, являются следующие вывод: 1) предоставление городских услуг для не густонаселенного района стоит дороже, чем для густонаселенного, 2) большие ж/д проекты снижают издержки, вызываемые пробками на дорогах, 3) проживание в пригородах разрушает чувство принадлежности к локальному сообществу (sense of community), 4) проживание в пригородах с невысокой плотностью населения является причиной ожирения и других проблем со здоровьем.
Псевдоученые совершают следующие типичные ошибки для создания аргументацию в пользу своего утверждение или предложения. Они используют информацию и факты, которые собраны не научным способом. Часто они сопоставляют разные ряды данных, пытаясь найти корреляцию, подменяя корреляцию причинно-следственными связями. Когда специалисты Heritage Foundation проверили данные из более 700 городов по расходам местных органов власти, оказалось, что в густонаселенных районах расходы составляют $1180 на человека в год, а в средне- и малозаселенных - только от $106 до $135. Как установили эксперты кроме плотности населения возраст людей и развитие города также влияют на объем расходов местных органов власти. На основании того факта, что американцы стали меньше участвовать в лигах по боулингу, псевдоученый Роберд Путман сделал вывод, что американцы теряют чувство местной общины. Псевдоученые, которые связали ожирение и проживание в пригородах, не учли такие факторы, как уровень дохода и образования.
Не выдерживает критики аргумент сторонников централизованного планирования о демократичности процедуры обсуждения и принятия решений о развитии города или района. Как показывает американская практика, главный голос от имени «общественности» имеют лоббисты, а процесс обсуждения проектов превращается в политические кампании, в которых политики часто блокируют рациональные идеи экспертов. Еще одна проблема – процесс принятия решений. Система стимулов выбираемых и назначаемых распорядителей чужим отличается. Еще большие отличия в системе стимулов экспертов. Часто природные или техногенные катастрофы используются интервенционистами для увеличения бюджета своего агентства. В 2000г. в Лос Аламос пожар уничтожил несколько сот домов. На следующий год бюджет Forest Service на борьбу с пожарами увеличился на 38%. После такого развития событий один из менеджеров отрасли сказал, что пожар является наилучшим способом выбивания денег из бюджета. В 2000г. в Портланде Чарлз Хейлз участвовал в выборах в руководство города. Его оппонент был против строительства ж/д ветки. Чиновник ухватился за идею создания не нужной для улучшения транспортной системы города ж/ж системы, собрал в 3 раза больше денег на выборы, чем его конкурент и выиграл. Деньги доли компании, которые в будущем этот самый транспортный проект реализовали.
В начале ХХ века сторонники государственного планирования оправдывали его так называемыми «провалами рынка». С тех пор несколько поколений плановиков оставили неизгладимый след на городах. Плановики сегодня уже не винят во всем рынок. Они искренне признаются, что проблемы были созданы их предшественниками. Плановики старых поколений предоставили слишком много земли для поселений с низкой плотностью и заблокировали развитие плотной застройки, где можно было строить разные дома.

Социализм в планировании американских городов

Плановики прошлых поколений тратили миллиарды долларов на строительство автострад, игнорируя преимущества общественного транспорта. Так ошибки интервенционистов давно минувших лет вырастают в целый пучок проблем сегодня. Несмотря на это сегодня популярны планы развития городов на 20 – 50 лет вперед. Зонирование рулит. Например, в штате Орегон законы плановиков запрещают на 95% территории штата строить дома на частной земле, которой плановиками присвоен статус загородной (сельскохозяйственной), если только владелец не имеет, как минимум, 160 акров этих самых сельхозугодий и зарабатывает $40 – 80 тысяч долларов в зависимости от производительности земли. Этот закон приняли для того, чтобы «юристы, врачи и представители других не с/х специальностей не строили дома на с/х землях».
Городские плановики с подачи девелоперского лобби регулярно предлагают проекты по «упорядочению» городов. Для этого они используют eminent domain, т. е. американский аналог «золотой акции». В период с 1950 до 1980 кампания по модернизации жилья привела к массовому переселению арфоамериканцев, которая получила название «Negro removal». Как показало одно из исследований, переселение обходится семье в 20 - 30% годового дохода. Жители разных районов защищают свои права жить в своих домах вне зависимости от того, что о качестве их жилья думают плановики.
К сожалению, политики остаются силой, которая разрушает дома малообеспеченных больше, чем ураганы. В 1954г. Верховный суд принял решение о том, что «золотая акция» по-американски может быть использована для конфискации частной собственности в пользу redevelopment, если земля вокруг этой собственности пришла в упадок (вне зависимости от качества самой собственности). Появилось десятки планов по «перезагрузке» американских городов. Архитекторы, эксперты начали писать про смерть великих американских городов. Книга Якобса (Jacobs) “The Death and Life of Great American Cities” оказала большое влияние на жизнь городов и решимость властей нарушать права собственников в общенациональном масштабе. Однако после этого решения права интервенционистов и плановиков существенно расширились. Случай, который дошел до Верховного суда Сузет Кело и ее собственности показал, что дома можно лишиться даже если он и земля вокруг находятся в хорошем состоянии.
В 2002г. треть города Сан Хосе была признана «пришедшей в упадок» (blighted), чтобы провести широкомасштабную операцию по модернизации города. Решение о том, что отдельные дома пришли в упадок принималось лишь на том основании, что инспекторы нашли мокрые листья на кортах возле этих частных домов. Позже было установлено, что дом, который был признан, пришедшим в упадок, принадлежал представителю штата в Конгрессе.
Сегодня в отличие от середины ХХ века плановики разрушают собственность не для строительства автострад, а для девелоперских проектов. Местные власти используют налоговые льготы, чтобы при их помощи добиваться перераспределения собственности (tax increment financing). Агентства по модернизации городов имеют право направлять все поступления от налога на собственность на модернизацию районов города (субсидии). Плановики прогнозируют налоговые поступления от нового использования земли, выпускают облигации. На вырученные деньги они выкупают землю, строят дороги и другую инфраструктуру. После принятия такого порядка развития в Калифорнии в 1952г. все штаты Америки его скопировали, кроме Аризоны.
Распорядители чужим активно вмешиваются в развитие городов. Вот, например, какие меры использовали власти Портланда для реализации замыслов плановиков:

• на 10 лет освобождение от налога на собственность для жителей густонаселенных районов, расположенных возле линий городского ж/д транспорта,
• освобождение от платежей, которые платили жители мало населенных районов,
• Metro, плановое агентство Портланда, скупало землю и продавало ее за полцены с условием создания густонаселенных застроек,
• Власти штата Орегон продавали землю девелоперам по ценам ниже рыночных,
• Портланд и другие города штата используют tax increment схемы, когда налоговые поступления используются для субсидирования проектов развития, создания инфраструктуру и т.д.,
• Отдельные девелоперы даже получали прямые гранты, в том чисел от CongestionMitigation/Air Quality Fund.

Все эти меры государственного планирования не решили ни одну из декларируемых проблем (минимизация бюджетных затрат на одного жителя, укрепление чувства принадлежности к сообществу, дорожные пробки и т.д.). Непреднамеренными последствиями стали коррупция, хронический бюджетный дефицит, рост налогов. Портланд, который стал испытательным полигоном для новых урбанистов, наглядно демонстрирует, к чему может привести практическая реализация принципа централизованного планирования как в развивающейся, так и в развитой стране.

• Распорядители чужим из Multnomah Country, в котором расположен Портланд, построили тюрьму за $59млн. (1% этой суммы ($100 тыс.) был потрачен на «искусство»). Она стоит пустая, потому что у местных властей нет денег ее эксплуатировать. Это заставило шерифа этой территории досрочно освободить 5000 преступников в год. По меньшей мере, один из них несколько дней назад совершил убийство.
• Columbia Sportsware, самая большая компания Орегона, хотела перенести свою штаб квартиру в центр Портланда, но ей сказали, что нет места для паркинга, потому что площадка была выделена под городскую ветку ж/д. Избиратели проголосовали против решения строить реализовывать этот проект, но лоббисты оставили за собой площадку для возможной будущей победы. В результате компания переместилась в Washington County.
• The Portland Development Commission, которая контролирует проекты по модернизации города, купила здание за $1,3млн. и потратила $700 тысяч на его ремонт. Затем это здание было продано за $400 тысяч для компании, генеральный директор которой был председателем одной из консультационных комитетов этой самой Комиссии.
• The Portland Development Commission купила собственность за $1,2млн. и предложило его для девелопера под коттеджи. Комиссия позволила провести оценку предложенной собственности. Оказалось, что ее цена составила минус $1,9млн. В результате Комиссия предложила землю бесплатно.
• Несмотря на то, что власти закрывали 5- 6 школ в год из-за недостатка студентов, районный отдел образования Портланда предложил на 2007г. свой бюджет с дефицитом $57млн. Примерно столько было потеряно школами из-за льгот по налогу на собственность, которые получили разные девелоперы. Когда мэр Портланда предложил ввести подоходный налог штата на поддержку школ, его предложение было отвергнуто.
• Плановики распорядились закрыть популярное фермерское кафе Blueberry Café, потому что она было расположено за пределами Салема, т. е. территории города Орегона. За год кафе продавало более 3 тонн местной черники в год. Однако эти ягоды смешивались с мукой и другими ингредиентами, которые не производились в штате, но использовались для приготовления пирожков, кексов и других сладостей, В результате власти решили, что данное кафе нарушает правило, согласно которому 75% всех продаваемых товаров в кафе должно быть местного происхождения.

Интервенционисты Портланда превратили штат в кошмар для бизнеса (по американским меркам, разумеется).

Они планируют города и подгоняют наши жизни под свои планы

Люди, которые занимаются долгосрочным планированием развития городов, как правило, имеют архитектурное образование. Они уверены в том, что их планы помогают людям. «Мы придаем городам форму, а потом наши города формируют нас», говорят плановики. Они считают, что архитектура помогает поддерживать лучшее в человеке, что форма важна для улучшения качества жизни. При этом плановики и архитекторы редко тестируют свои предположения. Проблема зашиты прав частной собственности, оценка издержек упущенной выгоды и объема издержек от непреднамеренных последствий централизованного планирования их не интересуют.
Зонирование, предписание использования земли строго по назначению часто усугубляют проблемы городов. Вся проблема в подходе к решению проблем городов и окружающих их территорий. Вместо акцента на дизайн, на форму, надо сместить внимание на государственные финансы.
Плановики сами по себе стали мощным лоббистом. В 2005 году в Бюро по трудовой статистике работало 31650 практикующих плановиков со среднегодовой зарплатой $57620 каждый. Это значит, что США только на планирование зарплаты ежегодно тратит $1,8млрд. По данным American Planning Association около 2/3 плановиков работает на правительства штатов и местных органов власти. Многие другие работают в консалтинговых компаниях, которые получают заказы от органов государственной власти.
Существует большая разница между девелоперами и плановиками. Первые рискуют своими деньгами. Если они терпят неудачу, никто их товар не покупает. Плановики же не ставят на кон свои деньги. Успех или поражение зависит не от оценки покупателей, а от оценки интервенционистов, среди которых тоже очень много плановиков. Если же девелоперы образуют одну связку с плановиками, то получается очень опасная команда, которая в состоянии нарушить нормальную жизнь города или большого района на десятилетия вперед.

Схема работы плановика

Первое, с чего начинает свою работу плановик, это с поднятия в обществе некой местной проблемы (если мы говорим об уровне города). Надо постоянно держать граждан настороже, в состоянии предчувствия опасности, которую местные органы власти могут минимизировать или нейтрализовать. Плановики рассуждают так: «Каждый месяц в Washington County приезжает более 1000 человек. Metro, орган местного планирования, необходимо определить, как их поселить, занять, где им совершать покупки и как развлекать. Такой подход основан на то, что без помощи плановиков эти люди, которые добровольно, реализуя свои личные планы, приезжают в это место, были бы бездомными, безработными, голодными и не знали, чем себя занять в свободное время. Анализ динамики растущих городов в исторической перспективе, как показывает Рэндал О’Тул, доказывает следующее:

• быстрорастущим городам и районам вообще не нужны плановики. С 1950 по 1970 Santa Clara County (Калифорния) прирастала 3500 людьми в месяц. Частные предприниматели самостоятельно решали их проблемы.
• Проживающие сегодня жители редко субсидируют рост. Население США увеличилось с 4млн. в 1790г. до более 300млн. в конце первой декады XXI века. Если бы субсидии шли от существующих жителей, то каждый из первых 4 млн. жителей должен был бы давать 10 тысяч процентов своего дохода для субсидирования всех остальных. Очевидно, что так города не развивались.
• В стране все еще большое количество с/х земель и открытого пространства. Хотя 4/5 населения Америки живут в населенных пунктах с населением 2500 человек и больше, земля, которую они используют для жизни, работы, шопинга и развлечений, занимает всего 2,6% всей земли страны. Так что для новичков по-прежнему очень много земли.

Решения в сфере транспорта и дорожного строительства, которые разрабатывали, «пробивали» и реализовывали плановики, также не отличаются ни качеством, ни эффективностью, ни эффективным бюджетированием.
Плановики вмешивались в транспортную архитектуру, создавая привилегии одному виду транспорта за счет другого. Один из американских плановиков после посещения Европы начал активно хвались железную дорогу, как лучший способ перемещения товаров и людей. При этом этот плановик забыл упомянуть, что несмотря на высокие налоги на автомобильные перевозки и субсидии для ж/д, которые сохранялись десятилетиями, 75% грузоперевозок стран ЕС осуществляется автомобильным транспортом. Для сравнения в США этот показатель составляет 28%.
С 1980г. объем грузов, перемещаемых по ж/д сократился с 22% до 14%. За это же время в США объем ж/д товарных перевозок вырос с 31% до 39%. Это типичный пример, когда плановики оценивают качество работы других плановиков не по результату, а по намерениям. На самом деле, проблема ж/д перевозок кроется в госрегулировании. Вплоть до 1980г. американское правительство активно регулировало ж/д перевозки, устанавливая цены и тарифы. Дерегулирование и ликвидация Interstate Commerce Commission позволили железным дорогам более активно развиваться. Опять же никто не понес ответственности за десятилетия реализации провальной, ненаучной теории «естественной» монополии.
Специалисты в области строительства и управления дорог предупреждали о том, что нельзя связывать решения по развитию дорожно-транспортной инфраструктуры с мнением общественности, так как оно сразу будет занято разными группами влияния. В то время как инженеры основывают свои решения на безопасности, эффективности, скорости передвижения и качестве покрытия, критерии плановиков-урбанистов размыты и неясны: удобные для пешеходов, ориентированы на транзит, не склонны к разрастанию.
До 1980 года штаты сами решали, как тратить деньги на развитие дорожной инфраструктуры (автострады). В 1982г. Конгресс лишь ввел 10 рекомендаций (earmarks), которые должны быть учтены при реализации проектов. С тех пор число рекомендаций-требований увеличилось до 6000 в законе от 2005г. Такой подход к развитию дорог вяжет по рукам и ногам даже те штаты, которые действительно хотят улучшить транспортную инфраструктуру. Многочисленные исследования транспортных систем убедительно доказывают, что государство, присвоив себе монопольное право развивать транспортную инфраструктуру, создало проблемы пробок, ценовых перекосов между различными видами транспорта и больших бюджетных затрат, которых не было бы, если бы на месте плановиков-интервенционистов были предприниматели.
Идея централизованного планирования зиждется на том основании, что интервенционисты – благородные благодетели, движимые альтруистическими мотивами. Один из американских законодателей в 1878 году сказал: «Я пришел к выводу, что процесс составление закона похож на процесс изготовления колбасы: чем меньше ты знаешь процесс, тем больше уважаешь результат». Централизованное планирование основано не на логике, фактах и научных исследованиях, а на предубеждениях и политических приоритетах.

Американский Левиафан

За последние 150 лет государства, т. е. распорядителей чужим, в мире стало гораздо больше. Сегодня чиновники распоряжаются гораздо большим объемом ресурсов, чем когда бы то ни было в последние 200 лет. Когда известный философ Д. Торо читал лекцию о гражданском неповиновении в Вашингтоне в середине ХХ века, этот город был неизвестным, болотистым поселением. У президента был штат, состоящих из двух человек. У него было время встретиться с каждым гражданином, который просил о встрече. У большинства членов Конгресса вообще не было помощников. Сам Конгресс, включая все комитеты, имел менее одного постоянного работника на одного конгрессмена или представителя штата. Не более шести человек работало в качестве лоббистов. Расходы на федеральное правительство составляли около 2% объема всей экономики (ВВП). На него работали 25 тыс. человек, из которых 80% работали на почте.
С 1950 года Вашингтон радикально начал меняться и принимать формы и суть типичной европейской бюрократической столицы Сегодня у президента личный штат составляет около 1500 человек. В Конгрессе занято более 40 тысяч человек, более чем по 75 на одного сенатора и представителя штатов. Около 35 тысяч человек зарегистрировано в качестве лоббистов. Федеральный бюджет составляет более 25% национальной экономики. С учетом инфляции с 1930 года он вырос в 50 раз и в 1700 раз по сравнению с 1850 годом. Более 2,5 млн. гражданских лиц работает на федеральное правительство. С учетом граждан, работающих на федеральное правительство по контракту, эта цифра близка к 10млн.
Рост федерального правительства сопровождался таким же ростом правительств штатов. Как писал один из журналистов Newsweek, «мы постепенно перешли от эпохи, когда люди с презрением относились к идее использования государства для чего бы то ни было, к эпохе, когда люди используют государство почти для всего». Среди тех факторов, которые ускорили процесс расширения государства, назовем воины, налоговые льготы и привилегии для госслужащих, увеличение зарплат для госслужащих, резкое расширение сфер деятельности интервенционистов, а также изменение культуры, которая начала воспринимать государство, как в Европе, т. е. как одушевленного, благодетельного, всезнающего и всемогущего бога в трех ипостасях: бог-законодатель, бог-исполнитель, бог-судья.
По сути дела, произошла европеизация Америки. До этого произошла социализация Европы. Те сектора, которые интервенционисты не смогли национализировать, подверглись мощной атаке централизованным планированием. Статизация (ограничение функций частной собственности) приобрела массовый характер. Постепенно человека в США, Европе загоняли в жесткие рамки долгосрочных, стратегических, общенациональных планов. Государство не только монополизировало деньги, многие инфраструктурные сектора, но взяло под полный контроль природные ресурсы, рынок земли и недвижимости, транспортную систему, а также образование, здравоохранение и пенсионное обеспечение. Отличие между США и Европой отнюдь не в сути, а в степени и инструментах статизации, в формах интервенции и нарушения индивидуальных планов людей.

Рекомендации 

Государственное планирование будет существовать столько же, сколько будет действовать большое государство, которое вмешивается в разные сегменты рынка и владеть огромными ресурсами. Переход от одного состояния в другое, от большого государства к малому, на практике, к сожалению, не совершишь в одночасье (разве только после очень глубокого кризиса сформируется спрос на принципиально новую экономическую политику). Поэтому важно провести административную реформу, чтобы определить параметры, размер бюджетов, инструменты и полномочия разных органов власти, ликвидировать конфликт интересов внутри каждого органа госвласти, провести широкомасштабную приватизацию, чтобы минимизировать издержки деятельности распорядителей чужим.

            Основные рекомендации, исходя из опыта централизованного планирования в США, заключаются в следующем:

• государство вообще не должно участвовать в планировании и производстве потребительских товаров и средств производства. Опыт США доказывает, что даже в тех секторах, которые не в такой большой мере зависят от краткосрочных колебаний рынка, государственное планирование приводит к ошибкам, искажениям, коррупции и непреднамеренных негативным последствиям;
• создание такой же мотивации для управляющих государственными ресурсами, как мотивация для частных собственников. Например, в Новой Зеландии и Исландии, правительства предоставило права ловли рыбы для тех, кто исторически этим занимался. За ними закреплялась определенная доля прибыли от улова. В результате только в этих двух странах океанические места для ловли рыбы не истощались, а увеличивали количество рыбы. Главное, чтобы менеджеры активов получали вознаграждение в зависимости от качества работы. С другой стороны, опасно приватизировать активы, если вы предоставляете ей субсидии, налоговые льготы и дискриминируете других участников этого сегмента рынка.
• управление государственными ресурсами через механизмы траста, т. е. когда четко определены цели управления, полномочия и оплата управляющей структуры, объем собственности, которая передается в трастовое управление, порядок выбора управляющего и т.д.;
• четкое определение каждому органы государственной власти одной цели, одной понятной и однозначной миссии;
• создание системы стимулов для работников госоргана, которая направлена на реализацию миссии, а не противоречит ей,
• установить четкие параметры, по которым определяется эффективность деятельности каждого госоргана (benchmarks),
• создание условий конкуренции структур за право распоряжаться ресурсами и выполнять четкие задачи;
• создание конкурентной среды в области транспорта, ликвидация практики искусственного выделения отдельных видов транспорта за счет государственных субсидий и дотаций,
• запрет выделения бюджетных денег на лоббирование определенных проектов,
• приватизация автобусных и ж/д маршрутов, создание конкуренции операторов маршрутов;
• либерализация правил зонирования городов;
• резкое ограничение правила eminent domain: данный инструмент может использоваться исключительно для четко определенных целей защиты страны в военное время или для создания оборонной инфраструктуры.

Опыт США в управлении природными ресурсами, землей, недвижимостью, транспортной инфраструктурой показывает, что даже в системе демократии, свободы слова, независимости судебной власти, политической конкуренции, гораздо более зрелой и развитой культуры предпринимательства, государственное планирование приводит к негативным последствиям для обыкновенных граждан с точки зрения реализации их личных жизненных и профессиональных планов. В Беларуси и других переходных странах наделение интервенционистов полномочиями по управлению ресурсами и активами неизбежно приводит к росту коррупции, злоупотреблений, к искажениям структуры рынка, ликвидации частных структур, подорожанию товаров и услуг, а также увеличению издержек ведения бизнеса и обеспечения жизни. Поэтому структурные, системные рыночные реформы в постсоветской стране должны проходить не в направлении копирования существующей европейской или американской системы управления государством активами и ресурсами, а по пути полной приватизации при гарантировании свободного входа на рынок и обеспечения свободной конкуренции, в том числе для иностранных коммерческих организаций.