Четыре пути поиска баланса между рынком и демократией После развала советской системы централизованного правления полисимейкеры столкнулись с целым рядом вызовов переходного периода. Одним из них было определение параметров взаимодействия института демократии и рыночной экономики. Это были новые институты для постсоветских стран, поэтому экспертное сообщество, номенклатура и «красные директора», тем более простые люди не обладали заниями и опытом для формирования рациональных ожиданий на предмет взаимодействия по оси «демократия – рынок».
Одни считали, что для реализации программ системных рыночных реформ необходимо ограничить действие демократических институтов ввиду их слабости и доминирования ярко выраженных антиреформистских сил. Как показала практкиа трансформационных процессов, органичения институтов демократии не привело к построению более эффективной социально-экономчиеской модели. Т. е. дефицит демократии не дает более выоские темпы роста, не повышает доход домашних хозяйств, не стимулирует мореднизацию экономики и не создает более длинамичный рынок труда по сравнннюи с теми странами, которые не устанавливали ограниченяи на демократические процессы.
Другие были уверены, что реформы в переходной стране надо делать постепенно, что строительство институтов нового общества – это долговременный процесс. На этом основании они предлагали органам государственного управления сохранять монополию на многие политические и экономические процессы, постепенно впуская в страну как демократию, так и рынко. Ими явля.тся сторонники эволюционно-итерационных преобразований (технология «мягкой посадки»). Большой объем эмпирических данных наглядно демонстрирует, что по основным макроэкономчиеским показателям, уровню социальной защиты, устойчивости институтов нового общества другая технология трансформаций – системно-рыночный подход, известный, как «шоковая терапия» генерировал гораздо лучшие результаты с меньшими издержками.
Третья точка зрения заключалась в том, что именно последовательное, быстрое установление демократических институтов и механизмов обеспечивает выбор оптимальной программы рыночных реформ, поскольку демократия представляет собой систему правовой защиты базовых прав и свобод человека, одним из которых является право собственности. Без реализации динамичного права частной собственности (т. е. права распоряжаться, владеть, передавать и совершать иные действия без вмешательства со стороны государства) реализация политических прав человека проблематична. Демократия также предполагает наличие механизмов смены правительства, сдержек и противовесов, независимого суда и реализацию принципа верховенства закона. По сути дела, эти механизмы можно сравнить с институтом банкротства в экономике: если компания не выполнила перед кредитором/амии своих контрактных обязательств, то она попадает в процедуру банкротства с внешним антикризисным управляющим. В результате происходит либо ее санация, либо ликвидация. Безусловно, в случае со сменой правительства страны речь о ликвидации субъекта идти не может, но изменение персонального состава и полномочий органов власти в результате электорального выбора и есть механизм политического банкротства и санации государства.
Четвертый подход – полная блокировка институтов демократии – был использовал единичными странами (Туркменистан, Узбекистан и частично Беларусь). Его реализация резко увеличила социально-экономические издержки трансформаций, привела к бегству человеческого и финансового капитала и к изоляции данных стран от региональной и международной системы разделения труда. Централизация системы принятия решений и восстановление основных элементов неоплановой экономики резко увеличили издержки упущенных возможностей данных стран. За острым дефицитом демократии последовал финансовый, технологический и товарный дефицит.
    При построении институтов демократии в постсоциалистическом обществе полисимейкеры и эксперты столкнулись с проблемой создания сдержек и противовесов для чистых институтов демократии. В США таким законодательным ограничением является Билль о правах. В переходных странах, граждане которых не знакомы с институтами ни демократии, ни свободного рынка, демократия часто воспринимается, как абсолютное право большинства принимать решения по любым вопросам. Поэтому для стран ЦВЕ и СНГ особым вызовом было создание демократии с эффективными институтами защиты прав меньшинства, основанной на естественных права человека. Как известно, самым минимальным меньшинством является индивид. Поэтому очень важно определить те проблемы, те сферы жизни и деятельности человека, в которые вмешательство демократического большинства не допустимо. При этом важно установить надежную правовую защиты для прав собственности. Выполнение этих двух задач сталкивается в целым рядом конфликтующих нормативных актов.
С одной стороны, правительство декларирует гарантии для института частной собственности, с другой – принимает множество нормативных актов (имеется в виду не только центральное правительство, но также местные органы власти и министерства, которые издают обязательные для исполнения субъектам хозяйствования положения и инструкции), которые статизируют его, т. е. блокируют целый ряд важнейших функций. К примеру, установление минимальных и максимальных цен, многочисленные требования по получению лицензии или сертификатов, навязывания платежного средства, сроков и формы оплаты – все это представляет собой набор административных инструментов, нарушающих динамичное право частной собственности.
Однако политики и полисимейкеры переходных стран не приняли Билль о правах, который бы ограничил действие демократических институтов во имя защиты института частной собственности. В результате многие ошибки, совершаемые в процессе реформ, были приписаны как раз дефективности рынка, а не проблемам с созданием демократических институтов. Данная проблема создает многие коллизии и в странах Запада, поэтому не удивительно, что копирование западноевропейской модели и перенос ее на институционально слабую среду постсоциалистической страны привели к появлению так называемой моральной угрозе, т. е. разочарованию граждан к демократии и рынке и повышению популярности политики сильной руки, возврата к «добрым старым временам». Однако, как показывает опыт построения социально-экономической модели стран, решивших вернуться к активизации механизмов централизованной плановой экономики (в первую очередь Словакия при М. Мечьяре и Беларуси при А. Лукашенко), добиться лучших социальных и экономических показателей, создать конкурентную экономику они не смогли. Следовательно, с учетом всех факторов и стартовых условий, нет ни эмпирических фактов, ни теоретических выводов, подтверждающих гипотезу о необходимости ограничения институтов демократии для построения полноценного рынка. Те положения демократии, которые вытекают из естественных прав человека и прав собственности являются неотъемлемой частью самих демократических процессов. Специфика принятия решений при разных режимах Типы политических систем принято разделять, с некоторой долей условности на демократические режимы и недемократические (диктатура). К демократическим можно отнести те режимы, при которых существует механизм транспарентного выбора руководящих органов государства, учитывая мнения всех совершеннолетних граждан государства, кроме того, при таких режимах существует высокая степень гражданской организации общества и неприкосновенность основных прав индивида.
Исходя из этимологии слова, ДЕМОКРАТИЯ – власть народа, при этом если разобраться глубже, то это, в то же время, власть над самим народом (то есть демократия система власти, обеспечивающая власть всех людей над всеми же людьми). Однако, стоит учитывать, что на практике реализация демократической модели в чистом виде связана с определенными вызовами.
Во-первых, механизм принятия решения при демократических режимах, как правило, основан на принятии решений большинством, которое не всегда может быть компетентным. Во-вторых, большинство, принимая решения, не учитывает мнения и интересов меньшинства. В-третьих, на практике все права реализации власти даже при самом демократическом режиме концентрируются в руках небольшой группы людей – бюрократии.
Однако для пост-социалистических стран проблема неуправляемости бюрократических сообществ, непрозрачность процессов происходящих внутри групп, принимающих решения фактически превратила политические режимы в бюрократии, действующие под личиной демократии. В результате, именно чиновники всех уровней, реализующие свою власть, ограничивают свободу граждан и, по возможности, подчиняют их действия собственным целям. Соответственно, для власть придержащих цели, желания, стремления обычных граждан со временем теряют значение, они стремятся, во что бы то не стало, подчинить себе волю подвластных лиц. Такое подчинение делает для бюрократии возможным получение целого ряда благ, приобретение которых в противном случае было бы чересчур затратным, либо вообще они отсутствовали, здесь речь идет о получении так называемой бюрократической ренты.
Если любая власть является подчинением чужой воли, то противоположностью этому, то есть максимальное реализацией собственной воли является свобода. То есть свобода является независимостью от чужой воли. И хотя поведение человека ограничено массой внешних факторов стоит отметить, что о его свободе мы говорим именно в случае когда действие индивида не ограничено чужой воли и совершается на основании собственного выбора.
Отказ человека от свободы может быть вызван двумя причинами. Во-первых, человек может в полной мере не осознавать всей ценности свободы. Жители социалистического лагеря более полувека находились под влиянием в той или иной степени тоталитарных режимов. В результате, появилось не одно поколение, не осознающие значение личной свободы. Поэтому, очень часто люди, получившие неожиданно свободу не смогли ей рационально воспользоваться, для них свобода воспринималась как вседозволенность. Однако, как и монета, имеющая две стороны, обратной стороной для свободы является ответственность. Результаты реализации  свободы принадлежат самому индивиду – он вправе распоряжаться всеми выгодами, которые она ему дает, в то же время он сам должен принять на себя все потери, в которых ему некого винить. Как и огонь свобода опасна не сама по себе, а опасность исходит от неумения ее пользоваться.
ёВо-вторых, люди отказываются от свободы в пользу других благ, как правило, материального характера. Очень часто желания получить социальные гарантии, дополнительные выгоды, получить от государства защиту приводит человека к мысли отказаться от части своих свобод в пользу упомянутых  благ. В таких случаях государство «на полную катушку» начинает действовать «во имя блага людей», лишенное сколь-небудь серьезных противовесов и ограничений со стороны свободного общества оно начинает устанавливать для людей собственные стандарты существования, жизненные приоритеты. Ради всеобщего счастья действовали режимы в Советском Союзе и Фашистской Германии. Кант отмечал, что «чем горячее и искреннее желание властей служить народу, тем горше его плоды». 
Таким образом, степень демократичности политического режима будет определяться той степенью свободы, которая может быть делегирована чиновникам и тем объемом полномочий для принятия решений, обязательных для выполнения всем обществом, которым обладает обладать только часть (пусть и математическое большинство) этого общества.
ёИстинная демократия признает за человеком целый ряд неотъемлемых прав и свобод, лишить которых не в состоянии ни одна власть. Это прав на жизнь, на свободу слова, свободу совести. Но одним из ключевых, здесь является право неприкосновенности частной собственности. Существование частной собственности значительно сокращает поле действия для государство и ставит его в положение материальной зависимости от частных собственников.
ёТаким образом, истинная демократия возможна только в случае подчинения государственной власти интересам людей, а не в обратной ситуации. В демократии у каждого человека возникает возможность реально влиять на принятие государственных  решений, касающихся его жизни, не только путем избранных представителей, но и посредством существования  гражданских объединений, включающих людей, связанных одной целью (политические партии, общественные организации, объединения и клубы по интересам), которые могут на ранних уровнях власти лоббировать собственные интересы, даже для политического меньшинства.
В противоположность демократическому режиму, диктатура предусматривает использование непрозрачных механизмов выбора руководства, часто узким кланом лиц (династичность, перевороты, партийный монополизм). Как отмечает Бальцерович, на практике недемократические режимы гораздо более разнообразны, чем демократические.
С другой стороны опять таки, с известной долей условности типы экономических систем можно разделить на а) рыночную экономику, основанную на частной собственности, свободном предпринимательстве и приоритете рыночного механизма координации субъектов. Безусловно, существуют и промежуточные типы, которые с определенными допущениями можно отнести к одному из двух вышеназванных;  б) административно-управляемую (командную) экономику, которая предусматривает существование государственной (общественной) собственности, ограничение частной предпринимательской инициативы со стороны центральных плановых органов.
При этом мы можем говорить также и о разнообразии нерыночных экономических систем, которые здесь представим в виде следующих типов:
Коммунизм – представляет собой самую одиозную политическую и экономическую систему, призванную в идеале полностью подчинить действия и волю людей решениям центрального планового органа. Здесь целиком отсутствует как право частной собственность, так и право предпринимательской деятельности;
Экономика латиноамериканского типа, хотя и предусматривает существование частной собственности, но ее реализация ограничена деятельностью правящих режимов, которые создают максимальные преференции приближенным  бизнесменам. Для таких моделей характерна высокая степень непрозрачности системы государственных финансов, распределения денежных потоков в экономике, от чего экономика страдает от перманентных финансовых кризисов;
Экономика «Welfare state», подразумевающая высокую степень участия государства в экономике, здесь, как правило, высокие налоги и большие расходы государства, прежде всего, в социальной сфере. В отличие от латиноамериканской экономике, здесь как правило система государственных финансов в значительной мере транспарентна.
Статистика наглядно показывает, что в каждой из моделей нерыночной экономики, усиление участия государства приводит к существенному отставанию в экономическом росте. Наиболее наглядным примером здесь может служить Корея, которая в1950 г., представляло собой единое государство с единой экономикой. После распада на два независимых государства Северная и Южная Кореи выбрали разные экономические типы. История показала, что через 50 лет отставание между обеими частями Кореи выросло почти в 10 раз.
Возникает естественный вопрос: в какой мере названные политические режимы и типы экономических систем могут взаимно существовать?
Если мы будем рассматривать командную экономику, то ее объективно низкая эффективность приводит к снижению уровня жизни населения, что в случае существования  демократии приведет путем выборов к изменению экономической системы государства. Кроме того, наиболее инициативные люди будут стремиться проявить собственные предпринимательские возможности и в итоге при существовании демократического режима, создав соответствующую партию,  могут также  повлиять  на смену типа экономической системы. Все это говорит о невозможности долгосрочного совместного существования демократии и административно-управляемой экономики.
Существование рыночной экономики и недемократических режимов также не может быть долговечным, так как существование рынка предполагает наличие свободы частной собственности и свободы предпринимательства. Люди, наделенные собственностью будут стремиться всячески повлиять на принятие выгодных для них политических решений. Так как в обществе имеется масса людей с различными политическими интересами, то их реализация будет возможна либо путем перманентных переворотов и заговоров, что представляет собой чрезвычайно издержкоемкий процесс, либо путем установления демократических принципов смены власти. Возможно, здесь и другое развитие ситуации, правящий недемократический режим, во избежание собственного отстранения может существенно ограничить экономическую деятельность других субъектов, переключив все финансовые потоки в собственную  пользу, что в свою очередь приведет к формированию командной экономики.
Таким образом, совместное существование в долгосрочной перспективе командной экономики и демократии, а также рыночной экономики и диктатуры можно считать невозможным. Следовательно, наиболее устойчивыми являются сочетания рыночная экономика-демократия versus командная экономика-диктатура.
Принято считать, что активное функционирование государство в экономике, обусловлено необходимостью создания общественных благ, так называемый «эффект маяка». В своей работе «Принципы политической экономии» Джон Милль отмечал «…... в обязанности правительства входят строительство и содержание маяков, установка буев и многое другое, что обеспечивает безопасность навигации; невозможно заставить судно, которому свет маяка принес пользу, платить пошлину за то, что оно получило эту пользу. По этой причине никто не стал бы сооружать маяка для личной выгоды, если б не получал вознаграждения за счет принудительного сбора, устанавливаемого государством».
Переводя сказанное на язык современной экономической науки,  существование общественной собственности возможно там, где издержки ее функционирования, меньшие нежели трансакционные издержки, связанные с исключением третьих лиц. Говоря проще, государство оказывает общественные услуги, так как принято считать, что частные лица не смогут брать плату за их представление.
Однако, как показывает история и практика,  если вернуться например к тем же маякам, существовавшим в Великобритании, то первые из них были частными и возводились для обеспечения безопасности собственного мореплавания не задумываясь о дополнительных положительных внешних эффектах для других лиц. И только с появлением лоцманской службы Объединенного Королевства и корпорации «Тринити Хауз», взявшая на себя исключительное право строительства и обслуживания всех маяков на британском побережье маяки стали государственными. Как показала дальнейшая практика их функционирования и темы строительства далеко не улучшили, кроме того, даже с появлением государственной монополии на маяки, часть из них постоянно передавалась в аренду частным лицам. Зная практику лоцманского дела в Британии Милль, а вместе с ним Сэджвидж, Пигу, говоря о государственной роли в функционировании системы маяков, имели ввиду, прежде всего, необходимость государственной помощи в изъятии платы за пользование системами морской навигации, а не установлении исключительно государственной собственности на маяки. Таким образом, указанный пример очень наглядно иллюстрирует возможность и эффективность предоставления общественных услуг частными лицами. Происхождение и развитие теории экстерналий Британский экономист Артур Пигу (1877 – 1959) (Кембридж) был одним из лучших учеников А. Маршалла. Когда он ушел на пенсию, Пигу заменил его во главе Кэмбриджских экономистов, укрепив основу так называемой Кэмбриджской школы экономики. В своей самой известной работе Economics of Welfare (1920) А. Пигу развил теорию экстерналий. Экстерналии – это издержки или выгода, которые получают другие, и за которые не несет ответственности актор, который создал их. Пигу рекомендует нейтрализовать негативные экстерналии (издержки) налогами, а позитивные экстерналии – субсидиями. Анализ Пигу стал мэейнстримом и был широко использован практически на протяжении 20 века. Только в начале 1960-ых Роналд Коуз показал, что в налогах и субсидиях нет необходимости, если партнеры по сделке, т.е. люди, которые вынуждены нейтрализовать экстерналии, и люди, которые являются причиной их возникновения, могут договориться об условиях взаимодействия. Теория общественного выбора еще больше подорвала доминацию теории экстерналий Пигу. Экономисты теории общественного выбора, равно как и представители австрийской школы, задолго до них показали, что провалы правительства случаются гораздо чаще и их последствия опаснее для функционирования экономики в целом.
По сути дела Пигу, заложил теоретический фундамент для широкого государственного интервенционизма. Если рынок не способен создать предложение общественных товаров, то за него это должно сделать государство. Такова была логика Пигу и его последователей. Здравоохранение, программы помощи различных социальным группам, образование, дороги, научно-исследовательская деятельность, внутренняя и внешняя безопасность, охрана окружающей среды – все эти сферы были включены в разряд общественных секторов, в которых должны производится общественные блага. По мере социализации экономики количество общественных благ росло. Советский тип экономики представлял собой доведенную до логического конца теорию экстерналий.
Общественные товары (public goods) имеют две важные характеристики: неисключаемость (не плательщиков нельзя исключить из списка получателей благ данного товара или услуги) и «не конкурентное потребление» (nonrivalrous consumption). (Если кто-то заплатил за фейерверк, то его могут смотреть не только те, кто купил билеты на лужайку( проблема free rider – фрирейдерства). Если не решить данную проблему, то товары и услуги, которые пользуются спросом, не будут произведены). Примером «не конкурентного потребления» является следующая ситуация. Допустим, организатор представления решил ограничить доступ к месту концерта на открытом воздухе. Но если поле (стадион), где он проводится, достаточно большое, то те люди, которые заплатили за билет, будут смотреть концерт на таких же условиях, что и другие люди, которые могут оказаться на данной территории. Экстерналии имеют место, когда действия одного человека оказывает воздействие на благосостояние другого, и издержки и выгоды, которые относятся к данным взаимоотношениям, не отражены в рыночных ценах.  Позитивные экстерналии – это когда соседи получают выгоду от того, что я, наконец, убрал свой двор и покрасил забор. Проблема фрирейдерства и позитивных экстерналий – это две стороны медали. Негативные экстерналии имеют место, когда действие одного человека наносят ущерб другому. К примеру, владелец фабрики, загрязняя воздух, не включает стоимость очистки в затраты.
Рынок часто эффективно решает проблему фрирейдерства. Бизнесы используют способы исключения фри рейдеров. Услуги кабельного телевидения (кодирование), платные дороги, пожарные услуги. Многие частные компании поставляют услуги, которые традиционно считаются «общественными». Так супермаркеты и магазины платят за дроги и освещение, туалеты и места отдыха. Традиционный пример общественных благ всех учебников «Экономикс» - маяк. Исторический факт: маяки в 19 веке на побережье Англии, на основании изучения событий которых был и сделан вывод об экстерналиях и фрирейдерстве, были частными.
Лучший способ решить проблему экстерналий – это четко определись индивидуальные права собственности. Проблема очистки озера или реки становится проблемой фрирейдерства, если у озера нет владельца. В этом случае собственник может снимать плату с различных пользователей его собственности. На Британских островах многие озера находятся в частной собственности. Через институт прав собственности можно решить и проблему использования земли, и редких видов животных и растений. В Африке, к примере, количество слов растет в Зимбабве, Малави, Намибии и Ботсване – в странах, где разрешено коммерческое выращивание слонов. Так в Зимбабве популяция слонов выросла с 30 тыс. в 1979 г. до 70 тыс. к концу 90-ых. В странах же, которые запрещают охоту на слонов, количество слонов резко уменьшилось. Когда Кения вводила запрет на охоту слонов, их было 140 тыс. (1970 г.) К концу 90-ых их стало всего 16 тыс. Проблемы с загрязнение воздуха решаются сложнее, потом что сложно определить права собственность на этом специфическом сегменте.
В начале XXI века все больше экономистов склоняются к мнению, что последствия реализации мер государственного регулирования, направленного на решение проблем экстерналий, должны сравниваться с негативным эффектом действия рынка. Если нет очевидных преимуществ интервенции, то необходимо использовать методику laissez faire. У бюрократов очень мало стимулов прислушиваться к мнению потребителей. Зато они четко знают, как использовать бюджетные деньги для реализации своих личных бизнес планов. Чиновники часто создают проблему «forced riders» (принужденных рейдеров), заставляя людей поддерживать ненужные проекты или проекты с чрезвычайно низким коэффициентом отдачи. Государственное регулирование как лекарство, гораздо хуже болезни Провал централизованной плановой системы (социализма), в которой все решения принимались центральным органом власти или человеком (президент, Генеральный секретарь, Политбюро, Госплан или Госснаб), убедительно доказал правильность теоретических гипотез, выдвинутых представителями австрийской школы экономики Л. Фон Мизесом и Ф. Хаеком. Экономический расчет в социализме невозможен, потому что цена перестает нести для акторов рынка необходимую информацию о предпочтениях потребителей. Механизм «прибыль – убытки» не работает. Функция предпринимателя, которая заключается в поиске и использовании преимуществ обнаружения рыночной информации первым, заблокирована. Механизмы компенсации убытков оторваны от акторов, которые эти убытки получили в результате экономической деятельности. Потребитель отстранен от управления экономикой в том плане, что его решения не являются определяющими для собственников факторов производства и предпринимателей в плане аллокации ресурсов и максимизации прибыли. Само слово «плановая» не адекватно отражает происходящие в социалистической экономике процессы. Слово «план» относится не к корпоративному уровню, а к подавляющему большинству видов экономической деятельности, которые в принципе, нельзя планировать, если мы сохраняем приверженность принципам свободы выбора, ценностям жизни и собственности.
Попытки добиться эффективного централизованного планирования закончились экономическим хаосом и целым рядом крайне негативных последствий для переходных экономик: 1) сильными структурными искажениями, когда бизнес циклы различных групп товаров были искусственно, через административные механизмы централизованного планирования сведены в одном месте, 2) серьезными последствиями для окружающей среды в виде сильного загрязнения воды, воздуха, земли и леса. Ученые на цифрах и фактах убедительно доказали, что вне системы частной собственности загрязнения окружающей среды носят гораздо более серьезный характер; 3) разрушением неформальных институтов, которые служат своеобразной стабилизационной «подушкой» во время системных кризисов или временных рецессий; 4) извращением информации, на основании которой экономический актор принимает все решения (инве6стиционные, потребительские, на предмет сбережения). Значительно увеличивается способности актора формировать рациональные ожидания, распространяется так называемое радикальное невежество (когда экономические акторы вообще не подозревают о существовании определенной информации и, следовательно, не могут принять ее во внимание при принятии решений, 5) монополизацией большого количества секторов экономики с вытекающими для потребителя (высокие цены, низкое качество, дефицит, резко ограниченный ассортимент, отсутствие кастомизации процесса производства и торговли) и для бюджета (хроническая дотационность производства, резкое завышение издержек, коррупция и разрушение производства посредством перекачки государственных ресурсов в личные проекты) последствиями. Особенно вредной является монополия в сфере образования, когда профессия учителя превращается из поставщика определенного вида услуг в своеобразного идеологического солдата без формы, который лишен возможности поставлять на рынок услуги, не санкционированные властями.  Так же вредна монополия на профессию врача; 6) строгое иерархизации (кастизации) всего общества, в котором имущественное неравенство проявляется гораздо ярче, чем в капиталистическом обществе. Доступ до товаров и услуг обеспечивается не способностью экономического субъекта поставлять на рынок потребительские товары и услуги, убеждать потребителя купить их, а способностью адаптироваться к целому набору идеологем в рамках жестких ограничений по ряду признаков (религия, семья, национальность и т.д.).
Напомним, что с точки зрения социально-экономической теории социализм был призван ликвидировать так называемые рыночные провалы и нейтрализовать последствия негативных экстерналий. В результате реализации данной модели созданные государственной интервенцией экстерналии имеют гораздо более негативные последствия для социально-экономического развития, чем непреднамеренные последствия функционирования свободного рынка. Не решив ни одной из проблем, которые так ярко описывают сторонники широкого государственного интервенционизма, социализм теоретически и практически показал свою полную несостоятельность.