Нематериальные активы – это активы или нет? Интеллектуальная собственность – это собственность или нет? Криптовалюты – это деньги или нет? Эти серьёзные проблемы, которые рассматривает, в том числе, экономическая наука. Данный материал посвятим феномену криптовалют в целом и биткойна в частности с точки зрения австрийской школы экономики. Ответим на базовый вопрос: «Являются ли криптовалюты в целом и биткойн в частности настоящими деньгами?»

Существует точка зрения, что развитие современных технологий изменили не только способ производства товаров и услуг, общения и обмена между людьми, но чуть ли не законы экономики. Её сторонники считают, что развитие всего с приставкой «e-» (e-government, e-money (cryptocurrencies), e-commerce) превратило старую экономическую теорию в целом и теорию денег в частности в «динозавра». Подобные разговоры активизировались в конце 1990-ых, когда в мировой экономике активно надувался e-bubble или пузырь так называемых доткомов. Тогда многие компании, которые существовали только в виртуальном пространстве, имели рыночную капитализацию выше, чем коммерческие структуры с большими материальными активами и солидной историей производства товаров и услуг. 10 – 15 лет после обвала компаний, которые надували e-bubble, в мире начали набирать популярность разные электронные записи, виртуальный набор цифр. Они получил название «криптовалюты» или электронные деньги. Одно дело – назвать некое новое явление словом «деньги». Другое дело – быть им.

Монетарные власти экономически развитых стран оказались в безвыходном лабиринте, политические – без ориентиров и плана действий. После рецессии 2007-2009 гг. крупнейшие финансовые рынки не могут достичь прежних показателей роста. Пессимизм в рядах инвесторов и аналитиков вызван чересчур крупными падениями фондовых бирж США и Китая, чрезмерным уровнями суверенного долга, скромными показателями роста ВВП. На аванс-сцену вот-вот «выкатятся» болезненные результаты чрезмерного кредитования банков и частных компаний на развивающихся рынках. Если дела примут неприятный оборот и развитые страны могут спуститься в рецессию, если ничего не предпринять.

Полисимейкеры не единожды сталкивались с подобными ситуациями. Их бессменными партнерами по этой работе на протяжении последних, минимум, ста лет выступали монетарные власти – центральные банки. В перечень их функций вошли поддержание стабильности на финансовых рынках, рынке труда, и обеспечение ценовой стабильности. Инструменты монетарной политики широко известны, их влияние на макроэкономические агрегаты описаны в любом учебнике по макроэкономике. Но сейчас центральные банки многих экономически преуспевающих государств оказались в панической растерянности, смятении и страхе. Их монетарная политика перестала приводить хоть к какому-нибудь предполагаемому «рациональному» результату. С целью стимулирования экономики были использованы меры последней надежды.

В одночасье популярные новостные издания захватила тема бессилия центральных банков: The Economist, Financial Times, The Telegraph.

Финансово-экономический бэкграунд.

Начало года отметилось падением фондовых индексов США, которая за прошлой год показала скромный рост в 2.4%, индекс DJIA с 31 декабря 2015 упал на 5.6%. Китайские биржи начали трещать еще с августа прошлого года, с начала этого упав на 19.4% (SSEA). Некоторые источники говорят о сомнительных показателях китайского ВВП. «Абэномика» оказалась едва ли не провальной: показатели роста ВВП Японии за последние несколько лет скромны, а сейчас и вовсе недвусмысленно намекают на надвигающуюся рецессию. Уровень промышленного производства падает практически во всех крупных странах. На рынках ценных бумаг доходность долгосрочных инструментов постепенно уходят в минус. Швейцарские государственные облигации сроком от 1 года разом «покраснели». Среди причин критически медленного восстановления после рецессии аналитики видят низкий уровень потребительского спроса и потребления. Крупнейшие фондовые рынки вошли в медвежью фазу. Нависла пелена неопределенности.

Арсенал центральных банков.

На такие вызовы и предкризисные ситуации традиционно реагирует центральный банк. В основе своей деятельности он опирается на отточенный механизм, строгим фундаментом которого неоклассическая экономическая теория. В целях повышения потребительского спроса и роста потребления используются инструменты, призванные уменьшить процентные ставки. Основной инструментом является покупки центральным банком государственных облигаций на открытом рынке. Однако при текущий процентных ставках, упирающихся в ноль, данная мера бесполезна. Многим банкам применяли альтернативную меру – количественное смягчение (Quantitative easing, QE). Вместо государственных облигаций скупаются долгосрочные финансовые активы. Это позволяет увеличить банковские резервы и уменьшить долгосрочную ставку процента, которая, по мнению лоббистов данного инструмента, в большей степени мотивирует увеличивать потребление и расходы. В последствии QE программы стали объектом жесткой критики, что в настоящий момент делает невозможным их возобновление. Учетные ставки центральных банков пробивают пол: ЕЦБ – 0.05%, ФРС - 0,25%-0,5%, Банк Англии - 0.5%. Норма резервирования ныне не используется в качестве инструмента монетарной политики.

Подробно описывать преимущества и недостатки данных инструментов нет смысла, для нас важен лишь одна их сторона.

Теория процента и кредитная экспансия.

Одним из величайших достижений австрийской школы экономики является описание природы процентных ставок. Процент отражает соотношение между полезностью от удовлетворения текущих потребностей и полезностью от удовлетворения будущих потребностей. Праксиологической аксиомой является то, что люди предпочитают удовлетворение текущих потребностей по сравнению с будущими. Процентная ставка, во-первых, формируется в ходе рыночного взаимодействия между всеми субъектами ссудного рынка, во-вторых отражает их субъективные предпочтения относительно полезности текущего и будущего потребления. Величина рыночной процентной ставки служит важнейшим сигнальным маркером. В текущей системе рыночных отношений, основанной на общественном сотрудничестве, ставка процента позволяет одному субъекту сообщить информацию о том, нуждаются ли другие субъекты в дополнительном капитале, или он будет излишним. Высокая процентная ставка свидетельствует о низкой склонности к сбережению: она уменьшает желание предпринимателя инвестировать капитальные блага, и увеличивает желание сберегать их. И наоборот.

Как уже было сказано, современные инструменты монетарной политики основаны на теоретических достижениях неоклассической экономики. Она рассматривает ставки процента как инструмент манипулирования, подчиненный воле монетарных властей. Достижением современной экономической науки является предположение, что, если искусственно занизить процентную ставку, то это обязательно вызовет рост заимствования и текущего потребления. Это аналогично желанию остановить время, выдернув феномен процента из структуры производственных возможностей, искусственно уменьшить его, а затем возобновить ход времени. Экономисты и монетарные власти ожидают, что люди автоматически приспособятся к, якобы, новому состоянию действительности и будут действовать, как если бы не были никакого вмешательства.

Сложившаяся в настоящий момент ситуацию на финансовых рынках полностью дискредитирует подобные предположения. Низкие процентные ставки, постоянное расширение денежной массы, доступ к дешевому кредиту не привели к увеличению желания потреблять и расходовать. Кредитная экспансия оказалась полностью бесполезна. Английская поговорка: «Ты можешь привести лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить», неплохо подходит для описания этого феномена. Телеологическая связь между искусственным занижением процентной ставки и ростом потребления отсутствует.

Мера последней надежды

Первым это сделал Швейцарский национальный банк. Затем его примеру последовали Дания, Швеция, ЕС, Норвегия и Япония. Введение отрицательной процентной ставки однозначно можно воспринимать как шаг отчаяния в тщетных попытках стимулировать экономику. Отрицательные ставки на банковские депозиты означают то, что вместо премии за хранение денежных средств на счете, вкладчик будет вынужден выплатить банку своего рода штраф. Предположительно, вместо того, чтобы оставлять денежные средства на счетах, люди предпочтут потратить их или инвестировать. Центральным банк стал взимать часть избыточных резервов частных банков, которые увеличиваются, если последние не в состоянии найти платежеспособных держателей кредитных обязательств на собственные денежные средства. Частные банки были загнаны в ловушку. В результате этого, они стали постепенно терять прибыль (и вот). Вкладчики начали изымать деньги. Но вместо того, чтобы инвестировать или тратить их, они решили просто держать их «под матрасом». В Японии выросло количество банкнот максимального номинала в 10.000 юаней, находящихся в обращении. В еврозоне высказываются довольно одиозные предложения изъять из обращения купюру номиналом в 500 евро. Из-за критически низких процентных ставок на долгосрочные инструменты, индустрия страхования жизни и здоровья претерпевает не лучшие времена. На данный момент создается впечатление, что отрицательные ставки не оправдали себя.

Угроза со стороны развивающихся рынков.

Спорные программы “заливания” экономики ликвидностью в период рецессии, предложенные Милтоном Фридманом, количественное смягчение (QE) имели непредвиденные последствия. Им способствовали два фактора. Во-первых, современные условия движения капитала, отличающиеся крайне высокой мобильностью. Во-вторых, достигнутый за последние десятилетия уровень экономической свободы. Хлынувшая из финансовых институтов богатых стран денежная масса не в полном объеме осела в руках частных компаний и домохозяйств этих стран. Она устремилась в более экзотические места, страны развивающиеся (emerging markets). Процентные ставки на развивающихся рынках в разы, даже

в десятки раз превышают аналогичные в странах развитых. Было практически закономерным, что дешевые иностранные доллары и евро вытеснять относительно дорогие местные валюты. Долговое бремя частного сектора с 73% к ВВП в 2007 году выросло до 107% в 2015 году. Заметить корреляцию старта QE программ и всплеска долгового бремени несложно.

Кредитный бум проник и в развивающиеся страны. А каждый, кто знаком с теорией экономического цикла австрийской школы, знает, чем заканчиваются подобный авантюры. Рост процентной ставки ФРС уже вызвал волнения на развивающихся рынках: долговые обязательства, номинированные в долларах США, станут еще более тяжким бременем. А учитывая весьма тесные экономические связи, а значит и взаимозависимость, при определенных обстоятельствах, рецессия на развивающихся рынках может сказаться и на богатых странах.

К слову сказать, некоторые исследования неоклассиков и формулируемые ими выводы весьма интересны. Используя количественные методы и современный арсенал монетаризма можно дойти до теоретических выводов, например, сформулированных австрийской школой еще 100 лет назад. Исследование, посвященное изучения сотен кейсов с использованием сложных математических расчетов и графиков показало, что рецессии в развитый странах часто предшествует кредитный бум. Аналогичное исследование, но уже в отношении развивающихся стран, имело те же выводы. Комментировать подобные вещи не имеет смысла.

Предлагаемые меры борьбы с подступающей рецессией.

Стандартный монетарный арсенал исчерпан. Нестандартные инструменты тоже не приводят к ожидаемому положительному эффекту. В связи с этим предлагается ряд монетарной и фискальной политики. Начнем с первых.

Представители экономического мейнстрима низкий уровень расходования и инвестирования видят в крайне низкий инфляционных ожиданиях. Потребители уверены, что их деньги не упадут в стоимости и не стремятся их инвестировать либо потратить. С целью увеличения инфляционных ожиданий рекомендуется увеличить целевой показатель для таргетирования инфляции. В большинстве развитых стран центральный банк установил его на уровне 2%. Отцы-основатели современной теории интервенционизма, Бен Бернанке и Пол Кругман, предлагают зафиксировать целевой показатель инфляции на уровне 3-4% и дать обязательство напечатать столько денег, сколько потребуется для того, чтобы достигнуть этого показателя. По их мнению, это подстегнет людей тратить и инвестировать.

Фактом является то, что огромная денежная масса «застряла» в различных финансовых институтах и не доходит до домохозяйств. Однако в процессе увеличения центральным банком, денежная масса не может миновать финансовые институты. Милтон Фридман в 1969 году предложил метод увеличения денежной массы в обход банков: «вертолетные деньги». Де-факто это безвозмездное кредитование центральным банков расходов домохозяйств, ликвидация задолженности по их кредитам. Это позволит, во-первых, увеличить инфляционные ожидания домохозяйств, тем самым заставив из тратить больше, чем сберегать. Во-вторых, «запустить» двигатель экономики возросшим уровнем спроса.

Фискальные меры также берут корни из экономики предложения и современного экономического мейнстрима. Используя кривую Лаффера в качестве объекта культа, экономисты предлагают сократить налоги и государственные расходы. Это позволит в короткое время добиться увеличения расходов людей. Причем предлагается не просто уменьшить ставки подоходного налога, либо увеличение налогового кредита, а сокращение налогового бремени на покупку определённых долгосрочных благ: автомобили, телевизоры, кухни.

Эффективным стимулированием будет финансирование государством расходов по созданию и эксплуатации инфраструктуры. Строительство и ремонт автодорог, железнодорожных путей, являющихся общественным благом, также позволить временно простимулировать экономику. Однако нам известен китайский опыт строительство дорог «в никуда» и городов-призраков. Поэтому государству предлагают создать соответствующие органы, следящие за «рациональностью» возводимых объектов. Все-таки хорошо, что план Обамы по формированию комитета технократов для выполнения этих целей был сорван Сенатом.

Однако бравые реформаторы-интервенционисты и не остановились на этом. Стали популярны различные модели социальной приватизации, переход в частную собственность отраслей, которые традиционно предоставляют общественные блага: естественные монополии, медицина, образование, пенсионное обеспечение. На критике этих мер я остановлюсь подробнее. В традиционном либеральном дискурсе подобные мери вызывают положительные отклики. Однако под «либеральной» ширмой спрятано настоящее чудовище. Ведущие мировые финансовые институты переполнены отравленной государственной кредитной экспансией ликвидностью, которая в любой момент может выйти наружу и спровоцировать сильнейшую рецессию. Вопрос времени, когда цикл «бум-спад» достигнет конечной точки своего пути. Открывая триллионам мертвых денежных средств доступ в новые сферы осуществления предпринимательской деятельности, мы рискует заложить под них бомбу замедленного действия. Опять же, теория экономического цикла австрийской школы помогает нам в уклонении от пагубных ошибок. Ошибочные инвестиции в сферах транспортной инфраструктуры, медицины и образования будут иметь очень болезненные долговременные последствия. Несомненно, либеральной практикой является трансформация общественных благ в блага частные. Однако сейчас самое неподходящее для этого время.

Выводы.

Критиковать меры, предшествующие социальной приватизации, излишне. Синтез тотального абсурда и игнорирования простейших аксиом праксиологии и теории капитала может найти объективное выражение в деятельности центральных банков и правительства. Это будет настоящей трагедией. Все, что можно посоветовать властям политическим, так это безучастно ждать прихода очередного спада, вызванного кредитной экспансией бездарнейших схем QE, занижением процентных ставок, появлением отрицательных. Во время рецессии, процесса очищения экономики от мертвых и отравленных ликвидов, можно активировать некоторые фискальные меры, в том числе социальную приватизацию, снижение налогового бремени. Но политикам нужно усвоить то, что лучшая монетарная политика – это отсутствие монетарной политики.

На фоне происходящего вспоминается старая как мир теологическая установка, отраженная в цитате «цель оправдывает средства». Целью является воплощенная в теоремах и предположениях неоклассиков метафизика, основанная на неправильном понимании экономических процессов. Средствами – продолжающееся десятилетиями манипулирование политическими и монетарными властями желаниями и предпочтениями людей, принуждение и обман. В такие моменты задумываешься о том, насколько глубоко социализм и тоталитарное мышление укоренились в сознании у политических элит.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Джерри Брито, Эли Дурадо

На протяжении большей части своей истории человечество использовало денежные системы, основанные на товарных деньгах. Фиатные деньги — гораздо более позднее изобретение, они появились около 1000 лет назад, и сегодня они — доминирующий вид денег. Но, возможно, это не последняя глава в истории денежного обращения. Криптовалюты не являются ни товарными, ни фиатными деньгами, это новый, экспериментальный тип денег. Неизвестно, будет ли криптовалютный эксперимент считаться в той или иной степени успешным, но в любом случае вопросы, которые возникают при таком наборе технических и монетарных характеристик, отличаются от тех, что обыкновенно обсуждаются в приложении к ранее известным платежными средствам.

Людвиг фон Мизес

I.

Меры, предпринимаемые в рамках внешнеторговой политики (т.е. стремление определенным образом изменить местное разделение труда, складывающееся в результате взаимодействия различных экономических сил) невозможно понять, если ограничиваться анализом только экономической цели — производить как можно больше тех или иных товаров с наименьшими затратами. С экономической точки зрения политика протекционизма не поддается обоснованию. Все, кто пытался доказать обратное, потерпели неудачу. Никому не удалось ни поколебать, ни тем более опровергнуть аргументы сторонников школы свободной торговли, усовершенствованием которой мы обязаны Давиду Рикардо. В случае неограниченной свободы торговли каждая страна обращается к тем отраслям производства, для которых имеются сравнительно благоприятные условия. Любое искусственное вмешательство в соотношение этих условий в конечном итоге ведет к сокращению производства и ухудшению обеспечения продукцией того или иного рода.

Павел Усанов,
Директор института им. Фридриха фон Хайека

Расхожее мнение полагает, что большинство экономистов придерживается рыночной ориентации и отрицает государственное вмешательство в экономику. Но так ли это на самом деле?

Людвиг фон Мизес

Для меня большая честь выступать перед вами с сообщением о моем вкладе в экономическую теорию. Это нелегкая задача. Оглядываясь на свою работу, я полностью отдаю себе отчет в том, что доля одного человека в общем объеме достижений целой эпохи весьма мала, что исследователь обязан не только своим предшественникам и учителям, но и всем своим коллегам, а также своим ученикам. Я знаю, сколь многим я обязан экономистам этой страны, особенно после того как много лет назад мой учитель Бём-Баверк порекомендовал мне познакомиться с произведениями Бейтса Кларка, Фрэнка Феттера и других американских ученых. И на протяжении всей моей работы меня воодушевляли признания моих заслуг американскими учеными. Никогда не забуду, что когда, будучи еще студентом Венского университета, я опубликовал монографию по истории трудового законодательства Австрии, первыми, кто проявил к ней интерес, были американские ученые. И позднее первым ученым, высоко оценившим  мою книгу «Теория денег и кредита», вновь стал американец, мой выдающийся друг профессор Бенджамин Андерсон в своей книге «Ценность денег» («The Value of Money»), опубликованной в 1917 г.

Хесус Уэрта де Сото

Введение

В начале XXI в. либеральная мысль оказалась на теоретическом и политическом распутье. Хотя после падения Берлинской стены в 1989 г. и крушении реального социализма мы, казалось, присутствуем при «конце истории» (если использовать неудачное и претенциозное выражение Френсиса Фукуямы), сегодня в мире господствует этатизм, причем во многих отношениях его господство сильнее, чем когда-либо ранее, друзья свободы деморализованы. В силу этого «модернизация» либерализма насущно необходима. Пора подвергнуть либеральную доктрину пересмотру и привести ее в соответствие с последними достижениями экономической науки и новейшим историческим опытом. Этот процесс следует начать с откровенного признания в том, что попытки классических либералов ограничить государство потерпели неудачу. Современная экономическая наука в состоянии объяснить, почему их поражение было неизбежно. После этого нужно сосредоточиться на динамической теории основанных на предпринимательстве процессов общественного сотрудничества, которые порождают стихийный порядок рынка. Эта теория может быть использована в качестве инструмента полноценного анализа анархокапиталистической системы общественного сотрудничества, единственной системы, осуществимой на практике и не противоречащей человеческой природе.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ДЕШЕВЫХ ДЕНЕГ (1946)*

Людвиг фон Мизес

1. Вводные замечания

Автор сознает, что его текст неполон. Однако как следует проанализировать проблему экономического цикла можно только в объемном трактате, где освещаются абсолютно все аспекты капиталистической рыночной экономики. Автор полностью согласен с мнением Бём-Баверка, который пишет, что «чтобы не быть рассуждениями дилетанта, теория экономического цикла должна излагаться в последней или предпоследней главе трактата, в котором отражены все главные проблемы экономической теории».

Уладзимер Мазур

Практически все понимают, что деньги – это насилие. И практически все любят деньги. Таким образом, налицо явный денежный синдром.
Что же такое деньги?
Современные деньги – это декретные деньги, т.е. деньги, введенные силой закона. И во всех странах силой закона деньгами признаны дебентуры (обязательства) центрального банка.
Таким образом, современные деньги – это долги центрального банка. При этом каждая купюра, монета или электронная денежная единица – это точная количественная величина долга центрального банка, который он никогда не вернет.

Василий Кучеров

Позволив бирже самостоятельно определять стоимость белорусского рубля, экономические власти страны должны понимать, что с этого момента их заявления оказывают влияние на обменный курс. Теперь игроки на валютном рынке внимательно следят за каждым словом президента, премьера, главы Нацбанка, а котировки изменяются с изменением настроения заявлений чиновников.

Лекция Алексея Савватеева

Текст лекции Алексея Савватеева, 24 июня 2010 года, Политехнический музей в рамках проекта «Публичные лекции Полит.ру».

Спасибо большое всем. Спасибо, что пришли, а не сидите на дачах, не роетесь на участках. В такую погоду более адекватное было бы действие. Я хочу предупредить, что, вообще-то говоря, считаю себя научным сотрудником, а философом только начинающим. И это первая моя лекция в жизни перед - ну, скажем так, в хорошем смысле не научной аудиторией. В том смысле, что не перед студентами, не перед коллегами по научной деятельности, не на конференции, не на форуме, не на летней школе и так далее и тому подобное. То есть это первое выступление в таком вот общечеловеческом ключе. Поэтому делайте соответствующие поправки. И, конечно же, я не смогу ответить адекватно на все заданные впоследствии вами вопросы. Ещё одно отличие, которое, судя по всему, сразу же бросится (мне, по крайней мере) в глаза – это то, что я привык читать лекцию с вопросами из зала. По-человечески лекции читаются так, что можно переспросить, да, что у вас там написано, а чего это вы тут написали, а что вы имеете в виду и так далее. И я сейчас буду привыкать к новому формату, что я буду в режиме монолога говорить. Ну, посмотрим, что из этого выйдет.

Сговор БЧ-ББ страшнее Аль-Кайды

Ярослав Романчук, май 2011

Нет ничего страшнее для обыкновенного человека и общества, чем сговор больших банков и Большого государства. Картель банкир/чиновники является опасным не только для сбережений населения, но также для сохранения мира и безопасности в стране. Финансовые кризисы выявляют жадность одних и продажность других. Одни наживаются за счет чужих денег, другие оправдывают это «объективными» причинами - за вознаграждение, откат или долю в бизнесе.

Ярослав Романчук, апрель 2011

Президент Научно-исследовательского центра Мизеса

Возращение человека в экономическую теорию и политику

Спрос на революции в экономической теории и политике

Мы стоим на пороге очередной революции в экономической теории и экономической политике. Великая депрессия 1929-1932гг. сформировала спрос на теорию Дж. М. Кейнса и радикально изменила направления развития экономической науки. Неоклассический синтез развил тезисы и основные положения классических экономистов и сторонников утилитаризма, задвинув на задворки науки новую на тот момент, инновационную Австрийскую школу экономики. «Устаревшими» стали взгляды противников монополии государства на деньги, национализации, широкого использования инструментов фискальной, торговой и административной политики, как способов и инструментов преодоления кризисных явлений и противодействия им.

Стратегия управления экономическими процессами на макроуровне, координация межгосударственной деятельности через международные координирующие организации не привела к снижению интенсивности глобальных рисков и сокращению их числа. Провален раунд переговоров Доха по свободной торговле в рамках ВТО. В тупике находится процесс противодействия изменению климата. ООН уже более 20 лет пытается безрезультатно реформировать себя и практически не оказывает никакого влияния на предотвращение или решение военных конфликтов. МВФ и Всемирный банк начали спасать богатые страны деньгами налогоплательщиков бедных стран (Греция, Ирландия, Португалия).

Большая двадцатка (G20) представляет собой диалоговую площадку больших государств, но ее эффективность остается под большим вопросом. Мировая система идет в разнос. В ней наблюдается острый дефицит моральных и политических авторитетов. Кризис управления и доверия к полисимейкерам, двойные стандарты развитых стран, валютные и торговые войны, тотальная социализация некогда капиталистических стран – все это добавляет неопределенности и беспорядка в международные отношения. «Нам нужна революция. Нам нужны революционные изменения, революционные действия. Нам нужна революция свободного рынка для обеспечения устойчивого развития мира»[1], - заявил не Институт Катона или Институт Мизеса, а Генеральный секретарь ООН на 41-ом Давосском форуме.

Глобальный финансовый кризис конца первой декады XXI века поставил на повестку дня вопрос глубокой ревизии mainstream экономической теории и проводимой на основании ее рекомендаций экономической политики. Кризис доверия к полисимейкерам непосредственно коснулся экономики, как науки, и экономистов, как представителей специальности, значимость которой в последние 50 лет резко увеличилась по причине ее якобы прогностического потенциала. Они, мол, себя полностью дискредитировали неспособностью предвидеть кризисы и предложить модели, которые бы минимизировали рецидив кризисов, ломки традиционных институтов, а также снижали бедность и вероятность глобальных конфликтов. Скептики заговорили даже о «смерти» экономической науки.

Оптимизационные теории общества и экономики развенчаны. Макроэкономика Дж. Кейнса и его последователей дискредитирована. Попытки эконометрики и ее сторонников превратить экономику в прогностическую науку терпят неудачу. Mainstream экономическая теория, оперирующая агрегатными показателями, сложными индексами, активно использующая инструментарий естественных наук находится в глубоком кризисе. Они превратили экономическую теорию в особый псевдонаучный микс, на основании которого вырабатывались рекомендации полисимейкерам не только по противодействию кризисам и рецессиям, обеспечению устойчивого, сбалансированного развития, оптимального распределения ресурсов в условиях мира, демократии и справедливости. Сторонники теории социального инжиниринга, ссылаясь на экономические исследования, говорят об оптимальности социально-экономической модели, эффективности государственного интервенционизма и необходимости вмешательства в процесс производства и обмена. Они исходят из того, что люди, ставя свои индивидуальные цели и выбирая средства для их достижения, без координации со стороны государства, не в состоянии будут генерировать лучшие, с их точки зрения, общественные институты. Разного рода теории интервенционизма, т. е. изменение естественного порядка и обмена ценностей, исходят из того, что рынок несовершенен, что он порождает провалы, ликвидация которых требует аллокации ресурсов через государство. Модернизация экономической науки должна идти по пути ее очищение от ценностных суждений, оторванных от реальной жизни аргументов и искаженных причинно-следственных связей.

Трудно ожидать, что сам академический и политэкономический mainstream сам себя высечет и предложит новые теоретические и практические решения. Модернизация с  подачи его представителей идет в направлении видоизменения существующих инструментов и механизмов экономической политики. Не затрагиваются фундаменты экономической теории. Не пересматривается природа и функции государства. Модернизация экономической теории и политики не идет по пути глубокой ревизии устоявшихся ненаучных теорий провалов рынка, совершенной конкуренции и целого пласта теорий и направлений экономики, которые были введены на их фундаменте.

В свете увеличения рисков финансовых и глобальных кризисов, роста несбалансированности государственных финансов, дефицитов бюджета, долгов, торгового протекционизма и даже национализации, с учетом неспособности правительств и mainstream экономистов предложить реалистичные, эффективные способы решения данных проблем пришло время подвергнуть глубокой ревизии наследие Дж. М. Кейса и многочисленных разновидностей утилитаризма и интервенционизма.

Злоупотребление методами естественных наук, увлечение эконометрикой для придания экономике прогностического характера на уровне эмпирических данных и агрегатных показателей, идеализация государства и применяемых им инструментов и механизмов влияния на рынки всех факторов производства – все это привело экономическую науку в глубокий кризис. Экономисты – теоретики предъявляют полисимейкерам ложные причинно-следственные связи, которые якобы привели к эскалации кризисных явлений (глобализация, дерегулирование, жадность бизнесменов), оправдывают активное использование разнообразных инструментов для государственного интервенционизма, для искусственного моделирования рынков всех факторов производства.

Mainstream экономика ушла глубоко в макро- и мезо-, в сферу агрегатных показателей и математического моделирования. Это тупиковый путь, потому что объектом изучения экономической науки, как науки гуманитарной, является человек, homo agens, т. е. человек действующий. Революция в экономической науке – это возвращение в нее человека, переход на микроуровень, к первопричине всех действий – субъективным предпочтениям, желаниям и действиям homo agens. Это признание априорного характера науки о человеческой деятельности: «Праксеология – теоретическая и систематическая, а не историческая наука... Она нацелена на знания, действительное для всех случаев, условия которых точно соответствуют ее допущения и выводам. Ее утверждения и теоремы не выводятся из опыта. Так же как в логике и математике, они априорны. Эти утверждения не подлежат верификации или фальсификации на основе опыта и фактов. Они составляют необходимое условие любого мысленного понимания исторических событий. Без них мы не сможем увидеть в ходе событий ничего, кроме калейдоскопического мелькания и хаотической неразберихи»[2].

Агрегировать субъективные цели человека, тем более отождествлять их с целями полисимейкеров ошибочно. Оптимизировать его индивидуальный выбор и поведение при помощи инструментов государственного интервенционизма невозможно по определению, потому что предельная полезность относится исключительно к человеку и не может применяться к агрегатным показателям.

В литературе и пропаганде вполне уместно использование метафор, сравнений и эпитетов типа «сердце леса», «легкие планеты», «совесть народа» или «бессердечные банки». Наука же оперирует не ценностными суждениями, этическими императивами полисимейкеров или пропагандистов, а объективными данными, очищенными от личностных суждений. Объективные данные для экономической науки – это субъективный характер ценности и оценок состояния внешней среды, неполное и ассиметричное информационное поле, неопределенность будущего, постоянство изменений временных предпочтений людей и внешнего информационного контекста. Аксиоматично то, что не может быть универсальной единицы предельное полезности, которая бы позволила сравнивать, складывать, умножать и совершать иные математические действия, не превращая их в жонглирование метафорами и подмену понятий. Значит, с точки зрения экономической науки, в принципе нельзя говорить об оптимизации экономического развития общества, повышении эффективности экономики в целом, сбалансировании интересов разных социальных групп, потому что отсутствует объективная база для проведения такого рода действий. Выведение средней температуры по палате может быть забавной интеллектуальной игрой, но никому в голову не придет учитывать такого рода данные для развития медицинской науки.

Ловушка парадигмы «провалы рынка»

Мы подходим к рассмотрению основной ловушки, в которую попала экономическая теория и наука в целом. Она была сконструирована не десять, двадцать или 50 лет назад. Она не является даже инновационным изобретением Дж. М. Кейнса. Речь идет о тех философах, ученых и экономистах, которые еще в XIX веке, а также их предшественники до этого периода становления экономической науки, заговорили об оптимизационных теориях общества и экономики. Именно тогда появилась теория провалов рынка и тезис о том, что при помощи государства их можно нейтрализовать и ликвидировать. Все эти годы предпринимались попытки ее модификации и гуманизации. Рождались новые экономические теории, но неизменным оставались теоретические фундаменты ловушки: 1) рынок несовершенен и порождает провалы, 2) распорядители чужим (политики и чиновники) посредством легализации через закон разных инструментов интервенции в рынки факторов производства и процесс обмена между людьми в состоянии нейтрализовать «провалы рынка» и добиться оптимизации состояния людей, лучших результатов в социально-экономическом развитии (критерии оценки при такой постановке вопроса не указываются); 3) концентрация ресурсов в руках распорядителей чужим позволяет минимизировать риски неопределенности будущего и уменьшить риски совершения ошибок экономическими субъектами, 4) при помощи «справедливого закона» распорядители чужим в состоянии добиться оптимального распределения ресурсов, такого баланса интересов, который бы удовлетворят людей не только сегодня, но и в неопределенном будущем; 5) распорядители чужим обладают некими уникальными инструментами обработки информационных потоков, при помощи которые можно минимизировать неопределенность будущего и снизить риски совершения людьми инвестиционных, производственных или потребительских ошибок. Наличие такого рода инструментов предполагает, с точки зрения интервенционистов, наличие системы сравнения оценок действий до вмешательства и после него, без вмешательства и при его наличии.

Очищение экономической науки от субъективных сужений необходимо начинать с вывода за рамки науки понятия «провал рынка». Для этого не нужно прибегать к использованию формул или сложных уравнений. Нужно лишь последовательно применять к действиям людей теорию предельной полезности.

Люди стремятся достичь своих субъективных целей. Рынок есть система передачи информации между не скоординированными действиями большого числа экономических субъектов. В ней человек ставит цели, выбирает средства для их достижения - совершает свой выбор. Действия по определению совершаются в неполном информационном поле. Человек действующий (homo agens) объективно не может знать всю ту информацию, которая релевантна для выбора средств в данном конкретном случае. Поэтому неопределенность будущего объективна. Любые попытки ликвидировать ее посредством создания стабильных, предсказуемых институтов, использования современной вычислительной техники обречены. Какими бы сложными не были используемые формулы и модели, по своей сути они не отличаются от гадания на кофейной гуще, астрологических прогнозов или хиромантии.

Человек выбирает цель, так как хочет перейти от состояния, которое он субъективно оценивает, как плохое, к состоянию, которое, с его точки зрения, субъективно лучше. Рынок как система передачи информации между действующими субъектами – это данность. Говорить о том, что он несовершенен, что при помощи государства его можно усовершенствовать и в результате получить более оптимальный результат для всех, равнозначен утверждению о том, что кислород несовершенен в питании головного мозга и укреплении иммунитета человека, что государство обладает некими особыми ресурсами, знаниями и способностями, чтобы из кислорода сделать усовершенствованный газ. При этом процесс обогащения или улучшения характеристик кислорода не имеет затрат или эти затраты меньше, чем затраты отдельных людей при их дыхании обыкновенным кислородом. Никому в голову не приходит назвать кислород «несовершенным газом». Он есть. Он является экзогенным фактором для homo agens. В отношении же рынка целый ряд экономический теорий используют прочно утвердившийся тезис о его несовершенстве и провалах.

Слово «провал» (failure), по определению из словаря Ожегова, означает полную неудачу в каком-то деле, потерю восприятия окружающего, способности понимать, ясно мыслить. Это состояние не достижения желаемой цели или целей, а также факт недостаточности, неспособности действовать согласно ожиданиям.[3] Из словосочетания «провалы рынка» (market failures) следует целый ряд логических выводов: во-первых, что у рынка есть некая цель, во-вторых, что у рынка есть выбор, как поступать в той или иной ситуации, в-третьих, что он совершает выбор средств, которые не ведут к достижению поставленной цели.

Одушевление абстрактной концепции, отождествление рынка с человеком, с homo agens, является грубейшей ошибкой философов и экономистов. По сути дела, речь шла о придании утопии Т. Мора или Т. Кампанелла научности реальной теоретической модели.

Развенчание концепции «провалы рынка» надо начать с того, что у рынка, как у абстрактной концепции, не может быть цели. Несмотря на то, что люди дышат кислородом, нельзя сказать, что целью кислорода является обеспечение жизнедеятельности людей. Рынок, как абстрактная концепция, не может выбирать средства и оценивать результат с неким эталоном. Все это функции, присущие исключительно человеку – homo agens. Не может быть предельной полезности рынка или любой совокупности экономических субъектов, потому что ценности и предпочтения формируются исключительно но уровне homo agens, который принимает решение в уникальном информационном контексте. Раз нет возможности измерения полезности агрегатных показателей и институтов, то нет основания считать, что действия государства по нейтрализации «провалов» рынка создадут лучшую, более оптимальную социально-экономическую модель по сравнению с той, в которой государство не вмешивается в экономику, т. е. не осуществляет односторонней, двусторонней и трехсторонней интервенции в отношении homo agens.

Как вывести экономическую науку из исторического тупика

Революция в экономической науке второй декады XXI будет проходить на фоне эскалации кризисных явлений в мировой экономике, разбалансировке денежной системы, увеличения дефицитов бюджетов, накопления долгов и торгового протекционизма. В экономической теории мы наблюдаем тупиковость развития монетаризма, кейнсианства и многих его модификаций. Альтернативой в экономической теории, которая была загнана в тупик истории, так и не успев стать известной, является экономическая теория австрийской школы.

Родоначальник австрийской школы К. Менгер в XIX веке выступал против научного позитивизма (Ф. Бэкон, О. Конт, Дж С. Милль), роли рационального знания (А. Смит), утверждения, что история может служить источником теоретического знания о проблемах человечества (Г. Шмоллер, К. Книс)[4]. Стоит вспомнить выделение К. Менгером три группы экономических наук: исторические науки и экономическая статистика, теоретические науки и практические науки. Борьба представителей австрийской экономической школы с представителями немецкой исторической школой, начавшаяся в середине XIX века, до сих пор не закончена. Сегодня она приобретает особое значение. По мнению Р. Кубедду, «фундаментальной ошибкой исторической школы немецких экономистов было то, что они воспринимали общество, как эмпирическое и органически-натуралистическое целое. Соответственно, представители этой школы изучали общество с помощью индуктивно-компаративного метода, который не соответствовал характеру предмета исследования. Вследствие этого цель этой школы – обнаружить законы, которые управляют обществом и ходом истории, - не смогла принести приемлемых теоретических результатов»[5].

Спор относительно природы современных институтов также далек от завершения. Один подход, который разделяет немецкая историческая школа, заключается в том, что институты (право, религия, государство, демократия, деньги, рынок, цены, процентные ставки, зарплата) – это данность, экзогенный фактор, и действия людей в их формировании несущественны. В традициях немецкой исторической школы для постсоветских стран было предложено скопировать успешные западные институты. Предполагалось, что они успешно заработают в посттоталитарной среде. 20 лет после начала системных преобразований на постсоветском пространстве и в странах Центральной и Восточной Европы мы видим последствия совершения ошибок на уровне экономической теории и в сфере экономической политики.

Подход австрийской школы экономики заключается в том, что институты – это результат непреднамеренного, нескоординированного, продолжительного выбора отдельных людей. Значит, теоретическое знание об обществе не может основываться на обобщении эмпирических данных. Они представляют собой факты экономической истории, но не теории. Воля одного человека или группы людей, их действия по искусственному созданию более рациональных институтов ведет сначала к увеличению интервенционизма и, в конечном итоге, к социализму.

В переходный период важно было понять систему мотиваций основных дисижнмейкеров, природу и возможности правительства, учесть сильную инерцию поведения людей в ситуации слома привычных институтов и высокой неопределенности. Надо было сконцентрировать усилия на очистку экономики от глубоких структурных искажений, которые получились в результате ошибок централизованного планирования, на выход на естественную структуры цены и настройку эффективных механизмов банкротства. Одновременно важно было настроить механизмы выполнения государством своих функций в области обеспечения безопасности, порядка, функционирования инфраструктуры, а также выплаты пенсий и зарплаты (если государство выступало в качестве работодателя). Новой для правительств переходных стран была проблема безработицы, способ проведения приватизации и развития предпринимательства. Выполнение операции «Copy/Paste» западных институтов в постсоветские страны стало одной из самых грубых ошибок экономической политики. Она была совершена потому, что Запад находился под сильным влиянием основных положений немецкой исторической школы, утилитаризма и кейнсианства. Он предложил постсоветским странам те модели, которые функционировали у них без учета особенностей институтов, информационного поля и системы мотивации экономических субъектов.

Коллапс советской тоталитарной модели и централизованной плановой экономики доказал выводы австрийской школы экономики (Л. фон Мизес, Ф. фон Хайек) относительно природы социализма и способности этой модели добиться декларируемых результатов. Однако начало 1990-ых не стало ренессансом австрийской школы по той причине, что теоретические позиции кейнсианства и разных форм теоретического интервенционизма оставались сильными. Смешанная модель экономики неожиданно получила поддержку. Она выиграла конкуренцию с централизованной плановой экономикой и казалась на тот момент безальтернативной. Новые постсоциалистические рынки создавали уникальные возможности для роста и развития экономик западных стран. Экономисты-теоретики были поглощены совершенно новыми проблемами перехода от плана к рынку. На момент развала советского тоталитаризма теоретики Запада не были готовы представить готовые рецепты перехода от плана к рынку. Известные положения под названием «Вашингтонский консенсус» были лишь набором общих рекомендаций. Полисимейкерам же в переходных странах требовались конкретные решения в сфере монетарной и фискальной политики, приватизации, государственного управления, торговли, образования, здравоохранения и т.д. Поскольку их не было, экономическая политика и ее законодательное оформление делалась, как говорят, с колес. Матрицей для реформ были законодательные и институциональные решения развитых стран Запада, а также трансформационный опыт, накопленный Международным валютным фондом и Всемирным банком в Латинской Америке, Азии и Африке. Постсоветские страны попали в правовую, институциональную колею Запада, что отражает их path dependence на периоде перехода от плана к рынку не столько от собственных институтов, сколько от институтов Запада, которые в специфическом информационном и ценностном поле получили весьма своеобразное содержание и значение.

Прошло 20 лет с момента начала реформ на постсоветском пространстве. За это время как развитые, так и развивающиеся страны Европы и Центральной Азии не только не создали модель и институты устойчивого роста с сильным иммунитетом от кризисов и депрессий, но и пережили первую фазу глобального кризиса 2008-2009гг. По мнению экспертов Всемирного экономического форума, «мир не в состоянии противодействовать большим новым шокам. Финансовый кризис сократил сопротивляемость мировой экономики, увеличил геополитическое напряжение и увеличил социальную озабоченность. Это значит, что правительства и общества обладают наименьшим потенциалом для противодействия глобальным вызовам»[6]. Глобализация, которая для целого поколения создала условия для устойчивого экономического роста, также находится под угрозой. Она переформатировала и изменила мир, сделала его гораздо более взаимозависимым и взаимосвязанным. Однако, сегодня «политически появились сильные сигналы национализма и популизма, явнее стала социальная фрагментация». Причиной является, в первую очередь, торговый протекционизм, так называемые валютные воины, характер взаимоотношений между правительствами развитых стран и теми коммерческими организациями, которые слишком большими, чтобы обанкротиться (too big to fail).

Меры активного стимулирования экономического роста посредством инструментов монетарной и фискальной политики не ликвидируют причины кризисных явлений и имеют краткосрочный эффект. Они усугубляют накопившиеся проблемы, а не решают их. Таким образом, интервенционизм как экономическая модель, и экономические теории, которые лежат в его основе, находятся в глубоком кризисе. Попытки создания искусственных общественных институтов руками распорядителей чужим (политиков и чиновников) не привели к достижению поставленным практическим целям: миру, непрерывному устойчивому экономическому росту, ликвидации бедности, сокращению коррупции, созданию надежной, финансовой системы и одинаковых условий хозяйствования как внутри стран, так и между ними.

Сегодня перед нами очередной шанс на ренессанс Австрийской школы экономики, как единственной последовательной, научной и методологической альтернативы господствующему сегодня mainstream в экономической теории и политике. Далеко не очевидно, что он состоится. Речь идет не просто о представлении научной, обоснованной критике кейнсианства, утилитаризма или институционализма. Речь идет об изменениях на уровне ценностей и отношения к государству, о ревизии целей экономики и очищения ее от того, что она не может делать (строить оптимизационные модели эффективного распределения ресурсов в рамках улучшенных общественно-государственных институтов). Речь идет об отказе от определенного теоретического наследия представителей классической и неоклассической школы экономики.

Целесообразно начать очищение экономической теории от ценностных суждений и ложных методов исследования, возрождение австрийской школы экономики с анализа теории провалов государства. Затем с учетом сделанных выводов целесообразно сформировать основные постулаты новой экономической политики.

Модели всеобщего благосостояния и счастья без homo agens

Классическая и неоклассическая школа делает акцент на состоянии рыночного равновесия. Они утверждают, что рынок, как саморегулирующаяся система, автоматически восстанавливает равновесие, если оно по каким-то причинам было утрачено. Эти механизмы действуют посредством ценовой подстройки в долгосрочном периоде в условиях совершенной конкуренции. Наука призвана анализировать события реального мира, чтобы давать практические рекомендации по экономической политике для реальных людей, homo ages, а не для гипотетических существ или роботов. Когда в качестве идеальной схемы (само понятие «идеал» является ценностным суждениям человека, описывающим определенное состояние в определенное время в данном информационном поле, но никак не может быть объективным качеством модели реального мира) была принята утопическая, надуманная, несуществующая в реальном мире концепция, то из нее логично вытекало, что реальные действия экономических субъектов снижают эффективность рыночных механизмов. Говорить о совершенной конкуренции, строить модель на тезисе о полной информированности всех экономических субъектов - это то же самое, что говорить о создании общества из людей, которые не обманывают, не крадут, не убивают, полностью используют потенциал головного мозга, не оставляют продуктов жизнедеятельности и в случае дефицита пищи, одежды, жилья или работы спокойно довольствуются обыкновенным хлебом, общественными работами и комнатой в общежитии.

Когда на теоретическом уровне принимается концепция эффективного, оптимального распределения ресурсов в рамках некой идеальной модели, полисимейкеры склонны адаптировать инструменты, институты и механизмы экономической политики к достижению этого идеального состояния. Так, модифицируя Д. Рикардо, Дж. Бентам задолго до Дж. М. Кейнса выступает за активную денежную политику. При полной или частичной национализации денег распорядители чужим декларируют разные цели. То ли это поддержка отечественного производителя, то ли обеспечение полной занятости, то ли обеспечение устойчивости финансовой системы – все равно интервенция нарушает естественные механизмы выбора и взаимодействия людей (homo agens) на основании их субъективных ценностей и в рамках уникального индивидуального информационного поля.

Дж. Бентам[7] призывает людей действовать для достижения своего собственного удовольствия, оставляя за рамками анализа то обстоятельство, что распорядители чужим тоже действуют ради своего личного удовольствия, но за чужой счет. Утилитаризм в исполнении Дж. С. Милля, Ф. Эджуорт, А. Пигу и других экономистов и философов делали акцент на разум и рациональное поведение. Во главу угла была поставлена польза, к которой, по мнению представителей этой школы, стремятся все люди. При этом они не говорили о том, что понятие «польза» у каждого свое. Появились разные модели оптимизации общественной пользы, что стало предтечей формулирования идеи централизованной плановой экономики и тоталитарного социализма. В XX были сформулированы и до сих пор активно применяются рекомендации экономики благосостояния, той модели, которая предусматривает активный государственный интервенционизм через инструменты монетарной, фискальной, торговой и регуляторной политики. Централизация экономических решений, канализация ресурсов в инвестиционные и производственные проекты во имя нейтрализация «провалов» рынка, предотвращения кризисов, борьбы с бедностью, обеспечения высоких темпов экономического роста – все эти действия характеризует модель экономики благосостояния (welfare economics). Анализ ее применения в странах Африки, Азии, Латинской Америки доказал ее неэффективность. Однако именно данная модель со всех ее инструментарием использовалась для перехода от плана к рынку.

Идеологемами интервенционизма в рамках модели welfare state являются социальная справедливость и равенство. Даже защитник индивидуальных прав и свобод философ Дж. Роулс говорит о справедливой структуре общества. Характеристика «справедливый» относится к действиям людей в рамках их взаимных договоренностей и прав собственности, но не может характеризовать некую общественную систему. Когда философ предполагает, что люди должны не добиваться соглашения, которое для них в данный момент максимально полезно, а стремиться защищать свободу, он подменяет людей некими искусственными существами, которые бы поступали именно так. Введение к дискурс долженствования означает выход за рамки науки и переход в сферу веры и религии.

Еще большие проблемы наступают при определении «первичных благ». С точки зрения Дж. Роулса, это вещи, которые необходимы для реализации любого рационального жизненного плана. Легко себе представить дистрибутивные и интервенционистские аппетиты распорядителей чужим, когда они получают право определять список таких товаров и вещей, их количество, качество, частоту предоставления таких благ и, естественно, очередность. Издержки реализации такой справедливости в результате «улучшения» действий естественных механизмов рынка не принимаются во внимание. Заметим, что мы приводит аргументы философов и экономистов, которые считаются представителями либеральной школы. При таких подходах ее точнее было бы назвать школой пспевдолиберальной утопии.

Одно дело выдвинуть принцип «максимум счастья для наибольшего числа людей». Совсем другое дело его реализовать. Невыполнимой задачей является расчет состояния счастья/удовлетворения до применения инструментов государственного интервенционизма и после него. Тем не менее, у сторонников welfare economics появился соблазн посчитать «максимум счастья» и определить механизмы количественного распределения его среди наибольшего числа людей. В экономическую теорию и политику стали активно внедряться разного рода оптимизационные модели. Появились сложные математические формулы. Сторонники использования методов естественных наук полностью проигнорировали выводы теории предельной полезности, субъективную природу ценности человека, объективную неполноту информационного поля и неопределенность будущего. Не имея единицы расчета (чтобы совершать над предельной полезностью какие-то действия, нужно определить, в чем ее измерять, какие единицы расчета использовать), утилитаристы разных школ начали быстро увеличивать количество разных схем, c разным набором переменных и факторов, которые попадают в категорию «при прочих равных». Они развили тезис классической школы о несовершенстве рынков и совершенной конкуренции, наделили распорядителей чужим характеристиками благодетельных, всезнающих, всемогущих субъектов, которым известен смысл великой тайны под названием «всеобщее благо. Так у политиков и чиновников появилась прекрасное оправдание для расширения своих полномочий. Оптимизационные модели Пигу, которые конкурировали с популярными в то время решениями в экономической теории и политике от марксизма, еще больше оттеснили австрийскую школу на задворки теоретических дискуссий.

А. Пигу и В. Парето развили теорию утилитаризма, оптимального распределения благ и создали базу для расширения интервенционистских практик в экономической политике. Их экономическая теория благосостояния устранила человека действующего (homo agens) с арены экономической теории и политики. Инженер В. Парето ускорил превращение экономической науки в набор математических формул и статистических таблиц. Предлагаемые ими варианты распределения национального дивиденда между имущими и неимущими, стремление интервенционистов к равномерному распределению доходов еще больше упрочило распорядителей чужим в своей способности «служить во благо народа» путем изъятия у налогоплательщиков большой доли их дохода. Общая теория благосостояния предполагала выравнивание общественных и частных предельных чистых продуктов для достижения максимума производства.

Работы Дж. М. Кейнса окончательно устранили человека из экономической теории. Вместо реального homo agens появилось некое существо с унифицированными, упрощенными, усредненными характеристиками, которые удобно к использованию в моделях агрегатного спроса и предложения. Институциональная и неоинституциональная школы в незначительной степени модифицировали дискурс, но по причине особенности используемой ими методологии они не могли бросить вызов mainstream интервенционизму, выступающему в десятках разных форм и воплощений.

С точки зрения реального рыночного процесса использование оптимума Парето, который является главным элементом welfare economics, резко ограничено для анализа реальной жизни. Главным недостатком теории Парето является концентрация на ситуациях, в которых нет радикального невежества (это состояние, в котором действующий человек не знает и даже не предполагает о существовании определенной информации, которая, тем не менее, является релевантной для принятия решения в данном информационном контексте), в которых действующие агенты обладают полнотой информации. Неоклассики не признают существование проблемы знаний, а сами дисижнмейкеры часто радикально невежественны относительно информации, которая распределена среди неопределенного количества анонимных агентов.

Цена является основной информационной единицей для анализа состояния рынка homo agens. Равновесная цена предположительно отражает идеальные издержки упущенных возможностей, оптимальную аллокацию факторов производства и выпуск продукции среди конкурирующих целей. При этом неоклассики не отвечают на вопрос, как чиновники могут узнать значение всех этим «оптимумов» и на основании имеющейся информации четко скорректировать свое поведение и поведение рынков, т. е. большого числа экономических субъектов. Они полностью игнорируют проблему экономического расчета, которая является одной из важнейших проблем получения и использования знаний и информации экономическими субъектами с одной стороны и распорядителями чужим с другой. Проблема еще больше усугубляется в ситуации, когда важнейшие информационные индикаторы для принятия решения – цены – искажены административным регулированием.

К проблеме знаний на рынке, которую игнорируют сторонники интервенционистских теорий, добавляется проблема координации своей деятельности правительства, которое представляет собой совокупность десятков организаций и структур, а не единый орган с непротиворечивыми целями, задачами и мотивами. В интервенционистских теориях под правительством понимается единый, гомогенный институт. На самом деле правительство – это множество голосов, интересов и стимулов. Каждый департамент органа государственного управления преследует свои цели, работая часто против интересов и вопреки поведению других департаментов. Государственный сектор напоминает небольшое коллективистское государство, в котором конкурентная борьба идет совсем не по рыночным правилам.

Таким образом, различные теории интервенционизма, претендуя на генерацию моделей исправления так называемых провалов рынка, не сумели ответить на те вопросы, которые ставили в своих работах по корректировке рынка. Что такое «максимум счастья для наибольшего числа людей», если единицы измерения предельной полезности не существует? Если есть максимум людей, то есть и оставшийся минимум. Как быть с ними? Получается, что их счастье и благополучие интервенционисты посчитали менее значимым, чем мнение большинства.

Нет и не может быть эмпирических инструментов определения цифрового значения таких явлений и понятий, как «счастье», «любовь» или «благополучие». Раз нет единой единицы измерения, значит, не может быть речи о научном подходе к увеличению общественного блага, оптимизации использования ресурсов страны. Какими бы сложными не были модели, кто бы их не генерировал, утилитаристы XIX века, неоинституционалисты второй половины XX века или эконометристы XXI-го века, они не являются научными.

Представители неоинституциональной школы пытались решить проблему модели государства всеобщего благосостояния, основу которой заложил А. Пигу. Роналд Коуз в работе «Проблема социальных издержек»[8] делает акцент на сравнение институциональных условий. Он пытается ответить на вопрос, какой из конкурирующих пользователей ресурсом должен иметь право им распоряжаться. Он утверждает, что при отсутствии транзакционных издержек тот, кто больше остальных заплатит за данный ресурс, должен им и распоряжаться. Правильный вывод, но проблема оценки транзакционных издержек не решена. Нет единицы измерения, ведь предельная полезность имеет исключительно субъективный характер. Альтернативные издержки также имеют исключительно субъективный характер. Поэтому сравнение транзакционных издержек разных субъектов в реальной жизни так же невозможно, как и достижение равновесия на рынке или реализация принципа утилитаристов «максимум счастья для наибольшего числа людей». Распорядителям чужим все равно, какова идейная и теоретическая основа для оправдания сохранения за собой функции одного из самых крупных собственников и распорядителей активов в стране. Полисимейкеры могут говорить о необходимости активной денежной политики, применения бюджетно-налоговых инструментов или регулирования торговли, социальной сферы во имя социальной справедливости, равенства и устойчивого развития. Безусловно, существуют транзакционные издержки таких действий. Какими они бы не были, мы объективно не можем сравнить состояние транзакционных издержек ex ante до интервенционизма и ex post после государственного интервенционизма. Поэтому теоретики школы общественного выбора (Джеймс Бьюкенен, Гордон Таллок, Мансур Олсон), сторонники теории прав собственности Рональд Коуз, Армен Алчиан, Гарольд Демсец) делают важные наблюдения в сфере экономической политики, но из-за используемого ими методологического инструментария они повторяют ошибки А. Пигу и В. Парето в плане поиска утилитарного оптимума. Каждое действие человека предполагает наличие издержек (прямых, транзакционных, альтернативных), но мы объективно не можем их посчитать, сравнить и сделать вывод о том, что одна модель интервенционизма лучше или хуже другой. Тем более у нас нет оснований говорить, что модели интервенционизма будут лучше состояния свободного рынка, за которым остается презумпция невиновности. Если теоретики интервенционизма хотят доказать, что расширение функций, полномочий и объемов финансирования государства приведет к созданию оптимальной, эффективной социально-экономической модели (общественных институтов) им сначала нужно доказать, почему институты свободного рынка менее эффективны, качественны и оптимальны. Причем делать это нужно не исходя из ложной теории провалов рынка, утопического предположения полноты информации и идеальной конкуренции, а исходя из природы ценности, объективного характера неполноты информационного поля и неопределенности будущего.

Таким образом, очищение экономической теории от субъективных суждений, возвращение в нее человека действующего вместо человека утопического (идеальный тип) предполагает отказ от теории «провалов» рынка и акцент на теории провалов государства. «Государство» - это тоже концепция, сильно агрегированное понятие. Государство само по себе не действует. Под провалами государства мы понимаем невыполнение распорядителями чужим декларируемых ими целей (они излагаются в разных документах, программах и концепциях) при помощи средств и ресурсов, которые распорядители чужим (чиновники и политики) получают для их достижения. Под средствами и ресурсами понимается бюджет, государственные активы, инструменты государственного регулирования, в том числе в монетарной, фискальной, торговой и социальной сферах.

Практика провалов государства: оценки качества выполнения задач

Государство централизует ресурсы и активы для того, чтобы обеспечить мир, безопасность и стабильное развитие. Оно ставит задачу нейтрализовать так называемые провалы рынка, чтобы обеспечить доступность определенных товаров и услуг, которые в условиях свободного рынка якобы не были произведены или оказались бы слишком дорогими. При этом полисимейкеры избегают сравнений состояний рынка без интервенционизма и с ним. Обычно сравнение идет между разными формами интервенционизма.

Невозможно сказать, чтобы было бы с миром и безопасностью, если бы размер государства был не 40 – 45% ВВП (общие госрасходы), а 20 – 25%, если бы доля частных активов составляла 85 - 90%, а не 50 – 60%. Оценки тому, как разные страны справляются с задачей обеспечения мира, можно найти в исследовании Центра стратегических и международных исследований[9] (США) и Института экономики и мира. Эти организации предложили Индекс глобального мира. Естественно, такого рода индексы субъективны и не являются научными. Тем не менее, они характеризуют успехи или провалы государств в достижении разных целей. В данном случае речь идет о мире и безопасности. Согласно данной методологии страны, которые не являются капиталистическими[10], имеют гораздо больше проблем с обеспечением мира и безопасности чем те, которые допускают более высокий уровень децентрализации.

Индекс глобального мира 2010, 2009

(Global Peace Index) Economist Intelligence Unit, 144 страны в 2009г., 149 стран в 2010 году

Место 2009	Место 2010	Страна	Место 2009	Место 2010	Страна
1.	1	Новая Зеландия	35.	31	Британия
4	2	Исландия	43.	42	Литва
7.	3	Япония	38.	46	Эстония
5.	4	Австрия	54.	54	Латвия
3.	5	Норвегия	75.	66	Молдова
	6	Ирландия	74.	80	Китай
2	7	Дания	83.	85	США
9.	9	Финляндия	84.	95	Казахстан
8.	10	Швеция	82.	97	Украина
11.	12	Чехия	99.	104	Иран
16.	16	Германия	98.	105	Беларусь
24.	21	Словакия	134.	142	Грузия
32.	29	Польша	136.	143	Россия

Источник: Центра стратегических и международных исследований (США), Институт экономики и мира, http://www.visionofhumanity.org/gpi/home.php, 2010, 2009

Характер угроз и рисков современного мира доказывает, что государство не справляется со своими фундаментальными функциями обеспечения мира и устойчивого развития. Эксперты Всемирного экономического форума (ВЭФ) указывают на три группы рисков, которые проявляются особенно рельефно в 2011 года. Первая группа – «риски, связанные с макроэкономическими дисбалансами»[11]. Речь идет об уязвимости валютных курсов, инфляции, резком падении цен на активы, коллапсе фондового рынка, конфликте между ростом богатства в развитых странах и увеличением влияния переходных экономик. В эту группу входят также проблемы долга и дефицитов бюджетов. Растут торговые дисбалансы, увеличивается число торговых споров внутри и между странами. Не «рассасывается» проблема не обеспеченных реальными ресурсами долговых обязательств.

Влияние рисков макроэкономических дисбалансов, 2011 год

Влияние	Прямое влияние	Косвенное влияние
Влияние на правительства	Развитые экономики: жесткие бюджетные ограничения, балансирование фискального стимула и экономии, дефолты по долгам, реструктуризация долга или спасение должников; Развивающиеся экономики: большая потребность адаптации обменного курса.	Дефицит политической воли для противодействия такой глобальной угрозе, как глобальное потребление.
Влияние на общество/ население	Развитые экономики: низкие темпы роста в условиях жесткой экономии, неспособность выполнять обязательства. Развивающиеся экономики: социальная адаптация посредством перехода от экспорта на внутренний спрос (потребность перераспределения и социальных схем для стимулирования потребления и снижения сбережений).	Рост благосостояния в Китае в долгосрочном периоде, как результат смещения акцента на внутренний спрос после перебалансировки экономики.
Влияние на бизнес	Рост протекционистского давления (в торговле и финансах) Угроза коллапса банковской системы и системы государственных финансов, неопределенность.	Адаптация бизнес моделей по мере того, как меняется состояние глобализации и открытости и переводится акцент на другие формы спроса.

Источник: Global risks 2011 Sixth Edition. An initiative of the Risk Response Network, Всемирный экономический форум, январь 2011

Вторая группа рисков связана с развитием нелегальной экономики. Сюда входит слабость государственных институтов, нелегальная торговля, организованная преступность и коррупция. Объединенный в единую сеть мир способствует росту неравенства, ослабляет систему управления и создает условия для незаконной экономической деятельности. В 2009г. объем незаконной торговли в мире составил $1,3трлн. По мере увеличения размера государства растет и размер серой торговли и экономики в целом.

Растут издержки законной экономической деятельности. Правительства слабеют. Под угрозой находится правоохранительная система. Многие страны не могут выбраться из ловушки бедности и нестабильности. При этом международной кооперации по противодействию такого рода деятельности катастрофически не хватает. Богатые страны требуют, чтобы бедные повысили налоги, раскрыли все финансовые организации, хотя прекрасно понимают, что такого рода подходы выгодны, в первую очередь, локальным олигархам.

Влияние рисков незаконной экономики, 2011 год

Влияние	Прямое влияние	Косвенное влияние
Влияние на правительства	Ослабленные институты, подрыв системы верховенства закона Эрозия гражданской службы, поражение государственных институтов коррупцией Недостаток последовательности в политике, регулирующей бизнес Малая налоговая база, потеря доходов бюджета Бегство капитала Угроза политической стабильности	Сокращение региональных инвестиций Переход власти к группам, разрушающим гражданское согласие.
Влияние на общество /население	Эрозия доверия государственным структурам и организациям Возможность применения драконовским мер, которые сокращают экономические возможности (ужесточение миграционных правил) Утечка мозгов, бегство высококвалифицированных рабочих	Сокращение туризма Разрушение природы через нерегулируемые виды деятельности Криминализация/ маргинализация разных групп населения
Влияние на бизнес	Рост транзакционных издержек Потеря законной выручки Перенос или отказ от инвестиций Рост угроз от коррупции, взяточничества, уменьшение личной безопасности	Рост стоимости капитала Давление участия в коррупционных практиках под угрозой потери конкурентоспособности.

Источник: Global risks 2011 Sixth Edition. An initiative of the Risk Response Network, Всемирный экономический форум, январь 2011

Выводы Всемирного экономического форума подтверждаются целым рядом других исследований. В конце июля 2010г. эксперты Всемирного банка Фридрих Шнайдер, Андреас Бён и Клаудио Монтенегро опубликовали работу «Теневая экономика в мире. Новые оценки для 162 стран с 1999 по 2007». Согласно этому докладу теневая экономика в мире в 2007г. достигла размера 35,5% официального ВВП. С 1999г. по 2007г. она увеличилась с 32,9% до 35,5% ВВП. Это значит, что государство своими действиями «загнало» в тень около $22 триллионов мировой экономики.

Практически все исследователи теневой экономики приходят к выводу, что высокие налоги и социальные поборы являются главными причинами существования теневой экономики. «Чем больше разница между совокупными издержками труда в официальной экономике и чистыми доходами, тем больше стимул работать в теневой экономике», - заключат эксперты Всемирного банка. Главными причинами перевода экономической активности в «тень» являются «тяжелое налоговое бремя, регулирование рынка труда, качество производимых государством товаров и услуг и состояние «официальной» экономики[12]». Этого провала государства можно избежать только путем сокращения объема и интенсивности государственного интервенционизма.

Страны мира по размеру теневой экономики, 1999 – 2007гг. «теневая экономика» - в % от ВВП

Место	Страна	1999	2001	2003	2005	2007	Среднее значение за 1999-2007
1.	Швейцария	8,4	8,6	8,4	8,7	9,1	8,6
2.	США	8,6	8,7	8,7	8,9	9,0	8,8
3.	Австрия	9,6	9,9	9,8	9,8	10,1	9,8
4.	Люксембург	9,6	9,8	9,8	9,9	10,2	9,9
5.	Япония	11,0	11,2	11,2	11,7	12,1	11,4
6.	Британия	12,6	12,8	12,9	13,0	13,2	12,9
7.	Голландия	12,9	13,1	12,9	13,0	13,2	13,0
8.	Новая Зеландия	12,6	13,0	13,4	13,5	13,6	13,2
9.	Сингапур	12,9	12,9	13,1	13,5	14,0	13,3
10.	Китай	13,0	13,2	13,4	13,7	14,3	13,5
30.	Швеция	18,9	19,3	19,6	19,8	20,4	19,6
31.	Словакия	18,9	19,0	19,5	20,2	21,1	19,7
32.	Чехия	18,9	19,3	19,5	20,4	21,1	19,8
44.	Венгрия	24,8	25,4	25,8	26,2	26,4	25,8
50.	Италия	26,5	27,5	27,2	27,1	27,4	27,2
52.	Польша	27,5	27,6	27,7	28,3	29,1	28,0
64.	Литва	30,2	30,7	31,9	32,8	34,0	31,9
87.	Румыния	34,6	35,1	36,1	27,3	38,9	36,3
102.	Эстония	38,4	38,8	40,0	41,1	42,3	40,3
109.	Латвия	39,6	40,4	41,4	42,7	44,3	41,6
124.	Казахстан	42,6	43,9	45,4	46,7	48,2	45,3
130.	Россия	45,1	47,0	48,8	50,1	52,0	48,6
131.	Армения	46,0	47,2	48,8	50,0	51,7	48,7
136.	Беларусь	47,9	48,3	49,2	51,1	53,0	49,8
145.	Украина	51,7	53,0	55,0	57,0	58,1	54,9
149.	Азербайджан	60,2	60,9	62,2	64,7	69,6	63,3
151.	Грузия	66,2	67,4	68,7	69,5	72,5	68,8
	Средний показатель	32,9	33,1	33,4	34,2	35,5

Источник: Policy Research Working Paper 5356 Shadow Economies All over the World. New Estimates for 162 Countries from 1999 to 2007. Friedrich Schneider, Andreas Buehn, Claudio E. Montenegro. World Bank Development Research Group, July 2010

В условиях активного государственного интервенционизма растут издержки законного бизнеса. При таком огромном объеме неучтенной экономической деятельности резко падает точность принимаемых правительствами решений. С другой стороны, теневые деньги часто служат источником подкупа распорядителей чужим (чиновников и политиков) для принятия дискриминационных норм на рынке или правового прикрытия монополистических практик.

Теневая экономика приводит к эрозии правоохранительной системы. Многие страны не могут выбраться из ловушки бедности и нестабильности. При этом международной кооперации по противодействию такого рода деятельности не хватает. Богатые страны настоятельно рекомендуют правительствам развивающихся стран повысить налоги, копировать основные институты государства всеобщего благосостояния, ввести режим полного раскрытия информации обо всех коммерческих организациях, в том числе оффшорных. Такого рода рекомендации свидетельствуют об игнорировании качества государственных и общественных институтов развивающихся стран, а также специфики того информационного фона, в котором принимаются решения как на уровне фирмы, так и на уровне правительства.

Третья группа основных рисков 2011 – это риски, связанные с обеспечением водой, продовольствием и энергией. Рост населения Земли и увеличение доходов людей повышает давление на ресурсы Земли. Ожидается, что в последующие два десятилетия спрос на воду, продовольствие и энергию вырастет на 30-50%. Однако существующая система производства товаров и услуг в данных секторах находится под жестким государственным регулированием. Квоты, импортные пошлины, ограничения по площади земли для с/х производства, по количеству голов скота, меры нетарифного регулирования – все это создает административные барьеры и препятствует получению производителями и потребителями объективной информации с рынка. Именно политика интервенционизма усиливает угрозы дефицита и роста цен. По мнению ВЭФа, «дефициты могут стать причинами социальной и политической нестабильности, геополитических конфликтов и непоправимого ущерба окружающей среде[13]».

Правительства бедных стран требуют пустить товары из их стран на рынки продовольствия богатых. Те протестуют и активно используют протекционистские меры. Энергокомпании богатых стран хотят купить энергоактивы в бедных странах. Однако и такого рода сделки блокируются, на этот раз полисимейкерами бедных стран, которые выступают не за свободный рынок, а за сохранение национальной монополии в инфра структурных секторах. Квоты, тарифы, сертификаты, дотации, карантины, запреты на расширение производства – все эти инструменты активного государственного интервенционизма существенно искажают рынки продовольствия и энергии. Политики и чиновники защищают интересы крупных с/х производителей, игнорируя интересы и ценности потребителей и малых производителей, в том числе из других стран.

Влияние рисков обеспечения водой, продовольствием и энергией, 2011 год

Влияние	Прямое влияние	Косвенное влияние
Влияние на правительства	Стагнация экономического развития Политические волнения Издержки предоставления продовольствия в экстренных случаях Резкое падение доходов с/х производителей Угрозы энергетической безопасности	Рост социальных издержек, связанных с занятостью и потерей дохода в результате негативного влияния на сельское хозяйство Риски национальной безопасности, конфликты по поводу природных ресурсов.
Влияние на общество/ население	Рост бедности и числа голодающих Рост угрозы деградации окружающей среды Острый дефицит продовольствия и воды Социальные волнения Резкий рост цен на продовольствие	Давление миграции Невосполнимая потеря источники воды Потеря источников обеспечения жизни.
Влияние на бизнес	Введение ограничений на экспорт Рост цен на ресурсы Волатильность цен на сырьевые ресурсы по мере обострения проблемы дефицита в мировой экономике Ограничения на доступ к воде и энергии	Потеря инвестиционных возможностей

Источник: Global risks 2011 Sixth Edition. An initiative of the Risk Response Network, Всемирный экономический форум, январь 2011

Таким образом, главным источником макроэкономических, институциональных и товарных рисков и информационных искажений являются национальные правительства. Стратегия действий по ликвидации информационных искажений и появления объективных информационных индикаторов в виде свободных цен требует ухода государства из экономики. Государство также не справляется с задачей создания равных условий хозяйствования на рынке. В условиях кризиса оно является основным источником дискриминационных практик, не допуская или существенно замедляя процесс очищения экономики от инвестиционных ошибок. К сожалению, правительства Беларуси, России, Украины и других постсоветских стран слепо следуют в фарватере институциональной и макроэкономической политики развитых стран Запада. Политика переходных стран не отличается оригинальностью и похожа на набор механизмов, инструментов и институтов, скопированных с матрицы США или стран ЕС. При этом большинство стран бывшего СССР (явных исключением здесь являются страны Балтии и Грузия) существенно отстают от развитых стран запада и Азии по уровню экономической свободы.

Из года в год эксперты фонда Heritage указывают на корреляцию уровня экономической свободы и благосостояния, но сторонники интервенционизма продолжают игнорировать эти эмпирические факты и наблюдения. В Европе ВВП на душу населения по паритету покупательной способности (ппс) в пяти самых свободных странах составляет $47570, а в пяти самых несвободных - $10413, т. е. в 4,6 раз больше[14]. В Азии и Океании разница еще более внушительная: $44310 против $3042 (в 14,6 раз), на Ближнем Востоке – в 4,1 раз. Если бы Беларусь в 1995 году имела уровень экономической свободы на уровне Топ-20 лучших стран мира, то ее ВВП на душу населения по паритету покупательной способности по итогам 2010 года мог бы быть, как минимум, $20 тысяч. Это почти в два раза больше, чем Беларусь получила, развиваясь в условиях острого дефицита экономической свободы и авторитарного государства.

Динамика Индекса экономической свободы 1995 – 2011

Страна	1995	2000	2004	2005	2006	2007	2008	2009	2010	2011	Динамика 1995 – 2010г.	Динамика 2009 – 2011
Эстония	65,2	69,9	77,4	75,1	74,9	78	77,8	76,4	74,7	75,2	+10	-1,2
Литва	49,7*	61,9	72,4	70,5	71,8	71,5	70,8	70,0	70,3	71,3	+21,6	+1,3
Чехия	67,8	68,6	67	64,9	66.8	67,8	68,5	69,4	69,8	70,4	+2,6	+1,0
Латвия	55*	63,4	67,4	66,4	67,2	68,3	68,3	66,6	66,2	65,8	+10,8	-0,8
Молдова	33	59,6	57,1	57,8	58,3	59,2	58,4	54,9	53,7	55,7	+22,7	+0,8
Польша	50,7	60	58,7	58,8	58,6	57,4	59,5	60,3	63,2	64,1	+13,4	+3,8
Россия	51,1	51,8	52,8	51,6	52,7	52,5	49,9	50,8	50,3	50,5	-0,6	-0,3
Украина	39,9	47,8	53,7	56,1	54,6	51,6	51,1	48,8	46,4	45,8	+5,9	-3,0
Казахстан	41,7**	50,4	49,7	53,3	59,7	59,1	60,5	60,1	61,0	62,1	+20,4	+2,0
Беларусь	40,4	41,3	43,1	46,3	46,8	46,4	44,7	45,0	48,7	47,9	+7,5	+2,9

Примечание: цифры обозначают проценты, показывающие, насколько свободной является страна, например, Эстония в 2009г. экономически свободна на 76,4%, а Беларусь – на 45,0%.

*за 1996г. - первый год оценки

**за 1998г. - первый год оценки

Источник: www.heritage.org Индекс экономической свободы 2011

Динамика компонентов экономической свободы, 2000 – 2011

Показатель	Беларусь				Россия				Польша				Украина
	2000	05	10	11	2000	05	10	11	2000	05	10	11	2000	05	10	11
Свобода для бизнеса	55	40	72,1	70,6	55	55	52,2	50,7	70	70	62,2	61,4	55	55	38,7	47,1
Свобода торговли	57,6	69	80,3	80,3	52,4	63,2	68,4	68,2	74,8	79,2	87,5	87,6	70	76,2	82,6	85,2
Фискальная свобода	58,3	76,2	85,2	83,6	74,6	91,5	82,3	82,7	58,1	68,3	74,9	74,0	62,3	83	77,9	77,3
Свобода от государства (размер государства)	39,3	35,4	32,0	26,2	73	58,9	66,5	65,1	33,7	30,3	46,8	43,8	41,9	78,6	41,1	32,9
Монетарная свобода	32,5	42,7	62,6	62,2	57,5	65,6	62,6	63,1	66,9	82,3	78,1	78,1	63	76,2	61,2	63,2
Свобода инвестиций	30	30	20	20	50	30	25	25	70	50	60	65	50	30	20	20
Финансовая свобода	30	30	10	10	30	30	40	40	50	70	60	60	30	50	30	30
Права собственности	30	30	20	20	50	30	25	25	70	50	55	60	30	30	30	30
Свобода от коррупции	39	42	20	24	24	27	21	22	46	36	46	50	28	23	25	22
Свобода на рынке труда	-	67,8	84,8	82,3	-	64,5	59,6	62,9	-	52,1	61,5	61,2	-	58,6	57,7	50

Источник: Индекс экономической свободы 2011, www.heritage.org

Инфляция и низкое качество госуправления как провалы государства

Национализация денег (введение монополии на платежное средство) и отказ от золотого стандарта, владение банковскими и финансовыми активами не сделал мировую экономику более стабильной и предсказуемой. За 20 лет с начала реформ развивающиеся страны Европы и Центральной Азии не справились с задачей обеспечения стабильности цен. Рецидив финансовых кризисов, в том числе целая серия кризисов в мировой экономике в период 2007 - 2009гг. подтверждают тезис о том, что государство не справилось с выполнением декларируемой задачи и в данных сферах. Копирование основных параметров монетарной политики развитых стран правительствами постсоветских государств создало угрозу хронической инфляции. Искусственное снижение стоимости кредитных ресурсов для отдельных предприятий или секторов привело к сильной разбалансировке всей экономической системы, росту цен и потере покупательной способности сбережений в национальных валютах. В условиях резко ограниченного спроса на национальную валюту, неразвитости фондового рынка денежная масса неизебжно оказывала давление на цены потребительского рынка.

Инфляция в отдельных странах мира, 1993 - 2016, среднегодовые изменения, %

Страна	Среднегодовые темпы, 1993-2002	2003	2005	2007	2008	2009	2010	2011	2016
Развитые страны	2,2	1,8	2,3	2,2	3,;	0,1	1,6	2,2	1,9
США	2,5	2,3	3,4	2,9	3,8	-0,3	1,6	2,3	1,9
Словакия	-	8,4	2,8	1,9	3,9	0,9	0,7	3,4	2,8
Словения	12,1	5,6	2,5	3,6	5,7	0,9	1,8	2,2	2,4
Эстония	-	1,3	4,1	6,6	10,4	-0,1	2,9	4,7	2,5
Венгрия	15,8	4,4	3,6	7,9	6,1	4,2	4,9	4,1	3,0
Латвия	17,8	2,9	6,9	10,1	15,3	3,3	-1,2	3,0	1,9
Литва	-	-1,1	2,7	5,7	11,0	4,4	1,2	3,1	2,5
Польша	16,2	0,8	2,1	2,5	4,2	3,5	2,6	4,1	2,5
СНГ	108,2	12,3	12,1	9,7	15,6	11,2	7,2	9,6	6,0
Россия	95,3	13,7	12,7	9,0	14,1	11,7	6,9	9,3	6,0
Беларусь	247,2	28,4	10,3	8,4	14,8	13,0	7,7	12,9	5,5
Казахстан	111,7	6,6	7,9	10,8	17,1	7,4	7,4	9,1	6,0
Молдова	65,7	11,7	11,9	12,4	12,7	0,0	7,4	7,5	5,0
Украина	149,3	5,2	13,5	12,8	25,2	15,9	9,4	9,2	5,0
Китай	6,2	1,2	1,8	4,8	5,9	-0,7	3,3	5,0	2,0
Индия	7,2	3,8	4,2	6,4	8,3	10,9	13,2	7,5	4,0

Источник: World Economic Outlook. Tensions from the twp-Speed Recovery. Unemployment, Commodities, and Capital Flows, April 2011, МВФ

Постсоветские страны в большинстве своем скопировали у Запада модель Большого государства. Мифом является утверждение о доминации либеральной или неолиберальной модели. За последние 20 лет централизация экономических решений увеличилась. Объем ресурсов, который находится в собственности или под непосредственным контролем распорядителей чужим остается очень высоким. В условиях кризиса 2007 - 2009гг. он даже увеличился. Проблема обслуживания долгов и сокращения дефицитов является одной из самых сложных в 2010-ые годы. Мы наблюдаем доминацию интервенционизма в фискальной политике. При этом качество государственного управления в институционально слабых развивающихся странах Европы и Центральной Азии остается низким.

Совокупные расходы государства в разных странах мира,

Объем консолидированного бюджета, % ВВП

Страна	2006	2007	2008	2009	2010 (п)	2011 (п)	2012 (п)
Австралия	34,4	34,0	34,4	37,4	36,6	35,3	34,6
Канада	39,3	39,2	39,6	43,8	42,7	40,9	40,4
Чехия	43,7	42,5	42,9	46,1	45,9	46,0	46,0
Франция	52,7	52,3	52,8	56,0	56,3	55,5	54,8
Германия	45,3	43,6	43,9	47,6	46,5	45,7	44,7
Греция	42,6	44,1	48,3	50,4	47,4	49,3	48,0
Гонконг	15,4	14,5	18,8	17,9	18,6	18,9	18,4
Ирландия	33,4	35,8	41,7	49,0	67,2	47,7	46,7
Япония	34,7	33,4	35,6	39,7	39,8	39,4	39,9
Ю. Корея	20,7	20,8	22,7	24,0	22,3	21,5	21,4
Н.Зеландия	32,6	31,2	33,0	34,7	34,8	33,9	33,2
Сингапур	15,3	14,4	18,4	20,5	19,7	19,9	19,7
Словакия	36,9	34,4	34,8	40,8	38,9	36,6	35,9
Швеция	50,6	48,8	49,3	52,7	53,7	53,4	52,6
Британия	40,6	40,3	42,7	47,2	46,6	45,2	44,0
США	35,8	36,6	39,1	43,3	41,4	41,2	39,7
Бразилия	39,4	38,3	38,0	39,3	38,0	37,8	38,2
Болгария	35,3	37,2	36,5	37,2	39,3	38,6	38,0
Чили	19,7	20,4	22,8	26,0	25,6	24,6	24,6
Китай	18,9	18,9	20,0	23,0	22,3	21,7	21,8
Эстония	34,6	35,4	41,5	47,6	47,8	46,8	46,6
Венгрия	52,0	49,9	49,2	49,8	48,7	47,9	47,8
Индия	25,7	26,0	27,6	29,9	29,2	29,2	29,5
Латвия	36,6	35,6	42,9	44,0	49,6	44,5	37,9
Литва	33,9	35,0	37,6	43,3	41,8	41,9	41,1
Польша	43,9	42,2	43,2	44,4	46,7	46,4	45,9
Россия	31,1	33,1	34,3	40,5	39,3	38,8	38,2
Украина	44,6	43,8	47,4	48,5	48,3	45,3	44,2
Беларусь	47,0	49,0	49,2	46,6	44,0	45,2*	46,1*
Развитые страны	38,5	38,4	40,2	44,0	43,1	42,5	41,5
Развивающиеся страны	25,7	26,0	26,9	29,7	29,1	28,6	28,5
G-7	39.1	39.1	41.0	45.0	43.8	43.3	42.2
G-20	32.7	32.8	34.3	37.8	36.8	36.3	35.7

*Оценка НИЦ Мизеса, с учетом средств Фонда социальной защиты населения, 2010

Источник: Fiscal Monitor. Fiscal Exit: from strategy to implementation, ноябрь 2010, МВФ

В докладе «Governance matters VIII. Aggregate and Individual Governance Indicators 1996-2008» авторитетные эксперты Даниэль Кауфман, Аарт Крайа и Массимо Маструцци представили оригинальную методику оценки качества госуправления. Авторы использовали 35 источников информации (рейтинги, опросы, индикаторы) из 33 разных организаций. Среди них мнения независимых экспертов, авторитетных мозговых центров, международных экономических организаций, а также результаты опросов компаний и граждан.

Формально многие акты законодательства самых коррумпированных и слабо управляемых стран мира вполне соответствуют западным стандартам. Игнорирование качества институтов, традиций, отношения людей к собственности и власти приводит к совершению грубых ошибок в экономической политике. Например, копирование Россией или Беларусью законов регулирования бизнеса Германии не приведет к аналогичному результату. Надо понимать, что в аналогичной ситуации белорусский (российский, украинский) чиновник в отличие от голландского, шведского или эстонского склонен 1) работать с откатами и взятками, 2) полностью блокировать предоставление информации о своей деятельности, 3) работать без достижения конкретных показателей качества управления активами и распределения ресурсов, 4) формировать горизонтальные и вертикальные кланы (группы), чтобы захватывать еще большие сферы влияния на государство и его активы. Доклад ООН «О развитии человеческого потенциала» в определенной степени подтверждает этот тезис: «Правительства ряда развивающихся стран пытались копировать действия современного развитого государства, не имея ресурсов или потенциала для этого. Так, политика импортозамещения во многих латиноамериканских странах оказалась на грани краха, когда они попытались осуществлять целенаправленную промышленную политику[15]».

Анализ динамики качества госрегулирования в период 1996 - 2008гг. позволяет сделать следующие выводы. Во-первых, авторитарное государство, жесткая централизация принятия политических решений и доминация госсобственности в экономики не смогли обеспечить в стране качественное госрегулирование, эффективное правительство и верховенство закона. Распорядители чужим не стали катализаторами развития экономики, источниками инновационного развития, а скорее превратились в тормоз развития экономики и общества. Модель, построенная на демократии, свободном рынке, открытой политической и информационной конкуренции гарантирует гораздо более качественное государственное управление.

Качество госуправления в Беларуси на фоне других стран и регионов мира, 2008г.

Страна	Процент стран, у которых данный показатель хуже, % из 212 государств*	Качество госуправления по данному показателю, от -2,5 (самое низкое качество) до+2,5 (самое высокое)
Качество государственного управления. Фактор 1 Участие граждан в управлении госудаством. Подотчетность правительства
Беларусь	7,2	-1,6
Россия	21,6	-0,97
Украина	47,1	-0,03
ОЭСР	90,6	+1,29
Восточная Европа и страны Балтии	63,3	+0,5
Страны б. СССР	21,4	-1,00
Качество государственного управления. Фактор 2. Политическая стабильнось
Беларусь	60,8	+0,45
Россия	23,9	-0,62
Украина	44,0	-0,01
ОЭСР	81,9	+0,97
Восточная Европа и страны Балтии	56,1	+0,28
Б. СССР	35,8	-0,3
Качество государственного управления. Фактор 3. Эффективность правительства
Беларусь	11,8	-1,11
Россия	45,0	-0,32
Украина	32,7	-0,6
ОЭСР	88,7	+1,49
Восточная Европа и страны Балтии	61,3	+0,28
Б. СССР	31,5	-0,60
Качество государственного управления. Фактор 4. Качество государственного регулирования
Беларусь	10,1	-1,24
Россия	31,4	-0,56
Украина	39,1	-0,39
ОЭСР	91,2	+1,47
Восточная Европа и страны Балтии	69,2	+0,60
Б. СССР	34,0	-0,58
Качество государственного управления. Фактор 5. Верховенство зкакона
Беларусь	16,7	-1,00
Россия	19,6	-0,91
Украина	31,1	-0,62
ОЭСР	90,2	+1,5
Восточная Европа и страны Балтии	58,5	+0,20
Б. СССР	23,5	-0,84
Качество государственного управления. Фактор 6. Контроль над коррупцией 2007
Беларусь	23,7	-0,79
Россия	15,5	-0,98
Украина	28,0	-0,72
ОЭСР	90,2	+1,64
Восточная Европа и страны Балтии	59,1	+0,12
Б. СССР	21,5	-0,86

*Например, показатель Беларуси 7,2% означает, что наша страна лучше, чем 7,2% стран мира, т. е. Из 212 государств Беларусь находится на 197-ом месте.

Источник: Мировой банк http://info.worldbank.org/governance/wgi/index.asp июнь 2009

Провал государства по повышению благосостояния

В качестве одного из индикаторов социальности проводимой политики Организация объединенных наций использует индекс развития человеческого потенциала. С 1990г. весь мир стал демократичнее и благополучнее, если не считать страны, которые вели войны. Число формальных демократий выросло с менее чем с 1/3 стран в 1970 г. до 1/2 в 1990-х и 3/5 в 2008 г. С 1970 г. по 2010 г. душевой доход в развитых странах возрастал в среднем на 2,3% в год, в то время как в развивающихся странах – на 1,5%.

«С 1970 г. 155 стран, где проживает 95% мирового населения, добились увеличения реального душевого дохода. В среднем он сегодня составляет $10760 в год, что почти в 1,5 раза выше, чем 20 лет назад, и вдвое выше, чем сорок лет назад[16]». Из 108 стран, чьи доходы в 1970 г. были ниже $7 тыс., только четыре в 2010 г. вошли в классификацию стран с высоким доходом Всемирного банка. Кроме малых островных государств этого смогла добиться Южная Корея. Она на протяжении более 30 лет работала в режиме малого государства (госрасходы до 30% ВВП), безусловной защиты частной собственности и открытой конкуренции. Эстония и Словакия в 1970 г. не были независимыми государствами, однако обе эти страны достигли темпов роста, которые позволили им войти в группу стран с высоким доходом.

Из 135 стран, где проживает 92% Земли, только в Демократической республике Конго, Замбии и Зимбабве ИРЧП уменьшился по сравнению с 1970 годом. В постсоветских странах данный индикатор по сравнению с началом 1990-ых сократился или остался на том же уровне. В странах же Центральной и Восточной Европы, который выбрали модель большей экономической свободы, политических и гражданских прав, показатель ИРПЧ улучшился, несмотря на его временное падение в 1990-ых. Одновременно мы наблюдает большую удовлетворенность жизнью в целом, размером личного благосостояния и благополучия в экономически и политически свободных странах, хотя в этом плане необходимо делать корректировку на особенности культуры, качество информационного поля и открытости той или иной страны.

Индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), 2010

Место по ИРЧП 2010	Страна	ИРЧП	Ожидаемая продолжительность жизни при рождении, лет	Средняя продолжительность обучения, лет	Ожидаемая продолжительность обучения, лет	Валовой национальный доход (ВНД) на душу населения, (ппс в $, 2008)	ВНД на душу населения минус рейтинг по ИРПЧ	Значение ИРПЧ, не связанное с доходом
1	Норвегия	0,938	81,0	12,6	17,3	58810	2	0,954
2.	Австралия	0,937	81,9	12,0	20,5	38692	11	0,989
3.	Н.Зеландия	0,907	80,6	12,5	19,7	25438	30	0,979
4.	США	0,902	79,6	12,4	15,7	47094	5	0,917
5.	Ирландия	0,895	80,3	11,6	17,9	33078	20	0,936
6.	Лихтенштейн	0,891	79,6	10,3	14,8	81011	-5	0,861
7.	Нидерланды	0,890	80,3	11,2	16,7	40658	4	0,911
8.	Канада	0,888	81,0	11,5	16,0	38668	6	0,913
9.	Швеция	0,885	81,3	11,6	15,6	36936	8	0,911
10.	Германия	0,885	80,2	12,2	15,6	35308	9	0,915
11.	Япония	0,884	83,2	11,5	15,1	34692	11	0,915
12.	Ю.Корея	0,877	79,8	11,6	16,8	29518	16	0,918
27.	Сингапур	0,846	80,7	8,8	14,4	48893	-19	0,831
28.	Чехия	0,841	76,9	12,3	15,2	22678	10	0,886
31.	Словакия	0,818	75,1	11,6	14,9	21658	12	0,854
34.	Эстония	0,812	73,7	12,0	15,8	17168	13	0,864
36.	Венгрия	0,805	73,9	11,7	15,3	17472	10	0,851
41.	Польша	0,795	76,0	10,0	15,2	17803	4	0,834
44.	Литва	0,783	72,1	10,9	16,0	14824	7	0,832
45.	Чили	0,783	78,8	9,7	14,5	13561	11	0,840
48.	Латвия	0,769	73,0	10,4	15,4	12944	13	0,822
50.	Румыния	0,767	73,2	10,6	14,8	12844	13	0,820
58.	Болгария	0,743	73,7	9,9	13,7	11139	10	0,795
60.	Сербия	0,735	74,4	9,5	13,5	10449	11	0,788
61.	Беларусь	0,732	69,6	9,3	14,6	12926	1	0,763
65.	Россия	0,719	67,2	8,8	14,1	15258	-15	0,763
66.	Казахстан	0,714	65,4	10,3	15,1	10234	6	0,756
67.	Азербайджан	0,713	70,8	10,2	13,0	8747	8	0,769
69.	Украина	0,710	68,6	11,3	14,6	6535	20	0,794
74.	Грузия	0,698	72,0	12,1	12,6	4902	26	0,805
75.	Венесуэла	0,696	74,2	10,8	11,9	5495	19	0,729
76.	Армения	0,695	74,2	10,8	11,9	5495	19	0,787
89.	Китай	0,663	73,5	7,5	11,4	7258	-4	0,707
99.	Молдова	0,623	68,9	9,7	12,0	3149	19	0,729
109.	Кыргызстан	0,598	68,4	9,3	12,6	2291	17	0,726

Источник: Доклад о развитии человека 2010. Реальное богатство народов: пути развития человека, ноябрь 2010г.

Восприятие индивидуального благосостояния и благополучия, 2006-2009

Страна	Общая удовлетворенность жизнью (0- самые неудовлетворенные, 10- самые удовлетворенные)		Удовлетворенность размерами личного благосостояния			Элементы благополучия, % ответивших «да» на вопрос, обладают ли этим элементом)						Индекс отрица-тельного опыта  (0- наиболее негативный, 100- наименее негативный)
	Всего	Жен- щины	Работа*	Личное здо- ровье**	Уровень жизни***	Осмысленная жизнь		Уважительное отношение		Сеть социальной поддержки
						Всего	Женщины	Всего	Женщины	Всего	Жен- щины
Норвегия	8,1	8,2	-	82	91	85	90	90	90	93	92	16
Австралия	7,9	8,0	91	82	85	87	89	89	88	94	95	22
Н.Зеландия	7,8	8,0	90	85	79	87	90	90	88	94	95	24
США	7,9	7,9	86	83	75	94	95	89	88	91	90	28
Ирландия	8,1	8,1	95	90	79	87	91	93	93	96	97	23
Нидерланды	7,8	7,8	92	85	91	70	79	93	92	94	93	16
Канада	8,0	8,2	90	85	87	91	92	93	94	94	93	25
Швеция	7,9	7,9	93	80	89	85	91	93	92	91	89	16
Германия	7,2	7,4	88	82	88	85	87	90	88	91	91	22
Япония	6,8	7,0	73	68	64	76	77	60	65	89	92	21
Ю.Корея	6,3	6,5	68	71	71	80	81	63	67	79	82	23
Сингапур	6,7	6,7	88	95	79	90	89	81	83	84	83	19
Чехия	6,9	6,8	80	77	65	68	72	64	77	86	92	23
Словения	7,1	7,0	88	78	70	63	65	91	86	91	89	26
Словакия	5,8	-	76	72	47	85	87	78	79	93	94	27
Эстония	5,6	5,6	79	64	46	72	73	79	80	85	85	20
Венгрия	5,7	5,6	83	69	43	88	86	88	87	90	92	26
Польша	6,5	6,6	82	72	67	87	91	91	91	89	94	20
Литва	5,8	5,8	78	64	33	78	77	54	52	83	85	22
Чили	6,3	6,2	81	73	68	90	88	93	91	83	83	27
Латвия	5,4	5,4	79	63	33	79	81	80	81	78	78	24
Румыния	5,9	6,0	74	65	42	74	73	89	87	79	82	25
Хорватия	6,0	-	78	77	48	83	83	74	76	90	83	28
Болгария	4,4	-	73	67	29	77	75	77	78	81	78	20
Сербия	5,6	-	73	73	35	84	82	77	76	82	76	28
Беларусь	5,5	5,5	66	55	34	70	73	71	71	88	87	20
Россия	5,9	5,9	74	56	36	79	78	83	83	88	90	16
Казахстан	6,1	6,1	82	68	51	88	85	81	81	88	86	13
Азербайджан	5,3	5,2	73	68	42	87	86	79	81	72	67	21
Украина	5,3	5,2	71	55	23	74	73	78	77	81	81	17
Грузия	4,3	4,3	63	50	22	86	85	83	83	54	56	22
Венесуэла	7,8	7,7	86	90	80	100	100	92	92	94	94	19
Армения	5,0	5,1	61	53	31	93	94	89	88	67	68	31
Китай	6,4	-	78	80	60	-	-	87	86	79	78	17
Молдова	5,7	5,6	68	60	39	79	77	73	73	83	84	27
Кыргызстан	5,0	4,9	78	74	48	91	92	86	85	85	85	16

*% удовлетворенных работающих респондентов,

**% общего числа удовлетворенных респондентов,

***% общего числа удовлетворенных респондентов

Источник: Доклад о развитии человека 2010. Реальное богатство народов: пути развития человека, ноябрь 2010г.

Еще одним показателем преимущества стран с большим уровнем экономической свободы является индекс социального благополучия Ивановна, разработанный Научно-исследовательским центром Мизеса (Беларусь). ИСБ «Ивановна» – это показатель того, сколько времени необходимо затратить человеку для приобретения корзины 35 базовых товаров (продовольственных, непродовольственных, жилье) и услуг (бытовые услуги, здравоохранение, образование) при текущем уровне розничных цен в стране и средней зарплаты по стране.

Постсоветские страны заметно отстают не только от США, но и от стран Центральной и Восточной Европы, которые выбрали модель большей политической и экономической свободы. Уровень благополучия тоже увеличился в Беларуси и России. Можно было бы добиться лучших результатов, если бы правительства этих стран не забирали у населения почти каждый второй заработанный ими рубль. Сокращение налоговой нагрузки является самым простым и надежным способом повысить уровень социального благополучия. Если бы зарплата белоруса была в период всего жизненного цикла труда на уровне зарплаты 2010 года, то он бы за 40 лет заработал $187200. При существующем в 2010 году уровне налоговой нагрузки белорус в течение жизни заплатил бы около $75000. Чтобы рассчитаться с государством по налогам, белорусу надо работать 16 лет. С такой налоговой нагрузкой чрезвычайно сложно догнать и обогнать развитые страны Запада и Азии.

Помимо этого нам требуется активация новых «локомотивов» роста. Они эффективно сработали в странах Центральной и Восточной Европы и других регионах мира. Главными их них является институциональные «локомотивы» роста: экономическая свобода, права собственности, свободная конкуренция на рынке, демократия и политическая конкуренция. Причем, как учит опыт Украины, демократия автоматически не приводит к росту благополучия. Ее механизмы и инструменты оказывают положительное влияние на благосостояние, когда они действуют в системе малого государства (размер госрасходов до 30% ВВП) и отрытой конкуренции.

Динамика стоимости одного рабочего часа в Беларуси, Польше, России, Украине и США, 1995-2010

Показатель	1995	2000	2005	2010	2010г. к 2005г., в %	2010г. к 1995г. в % или разах
Беларусь
Средняя зарплата (в месяц) $	66	60	210	390	85,7%	5,9 раз
Стоимость одного часа работы (средняя ЗП/число отработанных часов) в USD	0,41	0,38	1,31	2,44
Польша
Средняя зарплата (в месяц)	230	360	650	1490	В 2,3 раза	В 6,5 раз
Стоимость одного часа работы (средняя ЗП/число отработанных часов) в USD	1,44	2,25	4,06	9,3
Россия
Средняя зарплата (в месяц)	62	58	280	650	В 2,3 раза	В 10,5 раз
Стоимость одного часа работы (средняя ЗП/число отработанных часов) в USD	0,39	0,36	1,75	4,1
Украина
Средняя зарплата (в месяц)	56	42	130	270	В 2,1 раз	В 4,8 раз
Стоимость одного часа работы (средняя ЗП/число отработанных часов) в USD	0,35	0,26	0,81	1,7
США
Средняя зарплата (в месяц)	2620	2640	2880	3900	35,4%	48,9%
Стоимость одного часа работы (средняя ЗП/число отработанных часов) в USD	16,4	16,5	18	24,4

Примечание: рабочая неделя – 40 часов, работа в течение месяца – 160 часов, время работы в течение года – 1920 часов.

Сколько нужно работать, что купить 35 товаров и услуг* в 2005 и 2010 годах,

(время в годах, месяцах, часах и минутах)

Товар	Беларусь		Россия		Польша		США 2005
	2010	2005	2010	2005	2010	2005
Продовольственные товары
1. Черный хлеб 1 кг.	7,4 мин.	12,8 мин.	4мин.	7,9 мин.	10 мин.	19 мин.	6,6 мин.
2. Свинина 1 кг.	1ч.58мин.	3 ч. 35 мин.	1ч. 13мин.	2 ч. 17 мин.	27 мин.	1 ч. 9 мин.	12,3 мин.
3. Молоко 1 л.	12,3мин.	14 мин	15мин.	10, 3 мин.	6 мин.	10,3 мин.	3,3 мин.
4. Кока-кола 1 л.	24,6мин.	46 мин.	16мин.	34,3 мин.	8 мин.	14,8 мин.	3,3 мин.
5. Подсолнечное  масло 1 л.	41,8мин.	1 ч. 9 мин.	25мин.	51 мин.	11 мин.	25 мин.	5,7 мин.
6. Пицца (средняя)	2ч.10мин.	3 ч. 31 мин	1ч. 20мин.	2 ч. 51 мин.	35 мин.	1 ч. 14 мин.	23,3 мин.
7. Обед в кафе среднего класса	6ч.9мин.	7 ч. 38 мин.	4ч.12мин.	6 ч. 52 мин	1ч. 17мин.	2 ч. 28 мин.	1 ч. 7 мин.
8. Шоколад 100 гр.	32мин.	46 мин.	19мин.	34,3 мин.	8 мин.	14,8 мин.	6,7 мин.
9. Биг Мак	56,6мин.	1 ч. 32 мин.	37мин.	1 ч. 9 мин.	15 мин.	35,5 мин.	11,7 мин.
10. Апельсины 1 кг.	41,8мин.	1 ч. 9 мин.	25мин.	51 мин.	11 мин.	23,6 мин.	5,3 мин.
ИТОГО по продовольственным товарам	13ч. 53мин.	20 ч. 20 мин.	9ч. 6мин.	16 ч. 18 мин.	3ч. 28мин.	7 ч. 14 мин.	2 ч. 24 мин.
Непродовольственные товары
11. Джинсы Levi’s	28ч.42мин.	53 ч. 27 мин.	17ч.	40 ч.	7ч.31мин.	17 ч. 14 мин.	3 ч. 53 мин.
12. Костюм мужской	86ч.	122 ч. 8 мин.	56ч.	91 ч. 26 мин.	17ч.12мин.	39 ч. 25 мин.	8 ч. 53 мин.
13. Сапоги женские	49ч.12мин.	68 ч. 42 мин.	29ч. 30мин.	51 ч. 26 мин.	10ч.42мин.	22 ч 10 мин.	5 ч.
14. Колготки 1 шт.	1ч.9мин.	1 ч. 59 мин.	41мин.	1 ч. 29 мин.	16 мин.	44 мин.	16,7 мин.
15. Шкаф книжный	69ч.41мин.	106 ч. 52 мин.	44ч.	80 ч.	16ч.8мин.	34 ч. 29 мин.	10 ч. 34 мин.
16. Кроссовки Adidas	49ч.12мин.	68 ч. 42 мин.	29ч.28мин.	51 ч. 26 мин.	11ч.50мин.	22 ч. 10 мин.	5 ч.
17. Зубная паста Colgate 100 мл.	49,2мин.	1 ч. 27 мин.	29мин.	1 ч. 5 мин.	13мин.	28 мин.	9,3 мин.
18. Стиральный порошок Ariel 1 кг.	46,7мин.	1 ч. 13 мин.	28мин.	55 мин.	13мин.	24 мин.	6,7 мин.
19. Лекарство «Coldrex» 1 уп. 10 пакетиков	1ч.41мин.	2 ч. 49 мин.	1ч.	2 ч. 7 мин.	29мин.	55 мин.	12,3 мин.
ИТОГО по непродовольственным товарам:	287ч.8мин.	427 ч. 19 мин.	134ч. 36мин.	319 ч. 54 мин.	88ч. 34мин.	137 ч. 59 мин.	34 ч. 5 мин.
Товары длительного пользования (ТДП)
20. Автомобиль "Форд" Fiesta	3 года 5 мес.	11450 ч. = 6 лет	2года 3мес.	8571 ч. = 4 года 6 мес.	10мес. 13 дней	3695 ч. = 1 год 11 мес.	833 ч. 20 мин. = 5,2 мес.
21. Компьютер Dell	1мес.24дня	534 ч. = 3,3 мес.	170ч. 40мин.	400 ч.	75ч. 10мин.	172 ч. 25 мин.	42 ч. 25 мин.
22. Телевизор «Сони» 54 см.	110ч. 36мин.	206 ч. 7 мин. = 1 мес. 9 дней	65ч. 53мин.	131 ч. 26 мин.	26ч.55мин.	66 ч. 30 мин.	13 ч. 53 мин.
23. Телефонный аппарат Panasonic	36ч. 52мин.	68 ч. 42 мин.	22ч.	51 ч. 26 мин.	9ч.35мин.	22 ч. 10 мин.	5 ч.
24. Видеокамера Sony	184ч. 40мин.	382 ч. =  2 мес. 12 дней	109ч. 40мин.	285 ч. 43 мин.	48ч. 35мин.	123 ч. 9 мин.	27 ч. 47 мин.
25. Квартира 60 м2 в столице	14лет 1 мес.	45802 ч. = 23 года 10 мес.	19лет	37142 ч. = 19 лет 4 мес.	6 лет 7 мес.	22167 ч. = 11 лет 7 мес.	12222 ч.  = 6 лет 4 мес.
26. Стиральная машина Bosch	1мес. 2 дня	381 ч. 41 мин. = 2,4 мес.	122ч.	257 ч. 8 мин.	48ч. 40мин.	123 ч. 9 мин.	22 ч. 13 мин.
ИТОГО по ТДП:	17 лет 9 месяцев 27 дней	58824 ч. 30 мин. = 30 лет 8 мес.	21 год 6 мес. 10 дней	46838 ч. 43 мин. = 24 года 5 мес.	7 лет 9мес. 9 дней	26369 ч. 23 мин.  = 13 лет 9 месяцев	13166 ч. 38 мин. = 6 лет 10 лет
Услуги
27. Высшее образование	2459ч. =1год 3мес.19 дней	3817 ч. = 2 года	1год 2мес.	4571 ч. = 2 года 5 мес.	914ч. = 5мес. 20дней	1970 ч.	3889 ч. = 2 года
28. 3-минутный звонок в Европу	24,6мин.	1 ч. 27 мин.	8мин.	1 ч. 5 мин.	4мин.	27 мин	3,3 мин.
29. Стрижка  женская	6ч.9мин.	7 ч. 38 мин.	6ч.	14 ч. 17 мин.	2ч.45мин.	3 ч. 12 мин.	1 ч. 23 мин.
30. ЖКУ (квартира 60 м2), семья из 4 человек в отопительный сезон	24 часа 35 мин.	38 ч. 10 мин.	22ч.	28 ч. 34 мин.	15ч.	22 ч. 10 мин.	13 ч. 53 мин.
31. Интернет 1 час	5 мин.	1 ч. 4 мин.	3мин.	34 мин.	0,3мин.	15 мин.	1,7 мин.
32. Билет на самолет международный рейс (1 тыс. км.)	40 часов 58 мин.	130 ч.	29ч. 30мин.	97 ч. 8 мин.	7ч. 31мин.	19 ч. 42 мин.	4 ч. 26 мин.
33. Общественный транспорт (метро или автобус)	5,7мин.	17,4 мин.	10мин.	13,7 мин.	5мин.	11,8 мин.	6,7 мин.
34. Билет в кино	1ч. 1мин.	1 ч. 27 мин.	59мин.	1 ч. 19 мин.	29мин.	37 мин.	1 ч. 7 мин.
35. Услуги врача (один прием терапевта)	5 ч. 45мин.	6 ч. 52 мин.	5ч. 35мин.	8 ч. 34 мин.	2ч. 9мин.	4 ч. 11 мин.	5 ч.
ИТОГО по услугам:	1 год 3 месяца 19 дней 55часа	4020 ч. 55 мин.	1 год 2 мес. 58 часов	4722 ч. 45 мин.	1108ч. 5мин. = 7мес.	2020 ч. 46 мин.	3915 ч. 1 мин.
ИТОГО по 35 товарам и услугам	19 лет, 2 месяца, 26 дней	63293 ч. 4 мин. = 33 года	43802ч. = 22 года 10 месяцев	51897 ч. 40 мин. = 27 лет	16152ч. = 8 лет 5 мес.	28535 ч. 22 мин.  = 14 лет 10 мес.	17118 ч. 8 мин. = 8 лет 11 мес.
ИСБ «Ивановна» (время/1000)	31,0	63,3	43,8	51,9	16,2	28,5	17,1

* цены в переводе на доллары США по номинальному курсу в розничной торговле в каждой из стран, по годам.

Источник: Научный исследовательский центр Мизеса, 2010 www.liberty-belarus.info

Заключение

Экономическая наука стоит на пороге глубокой ревизии целого ряда постулатов и теорий. Глобальный кризис второй половины 2000-х катализировал спрос на новые решения не только в экономической политике, но, в первую очередь, в теории. Утилитаризм XIX и XX веков, подкрепленный эконометрическим моделированием и интервенционизмом, не добился выполнения декларируемых целей. Централизация экономических решений не создала эффективную систему предотвращения военных и гражданских конфликтов, борьбы с бедностью, обеспечения устойчивого экономического роста.

Ложная теория провалов рынка, сформулированная еще в XIX веке под давлением ошибок экономистов классической школы, по-прежнему является частью теоретического и идеологического фундамента государственного интервенционизма. Анализ развития мировой экономики в XX, первой декаде XXI, характер и интенсивность кризисных явлений, сравнение развития стран, которые на протяжении длительного времени обеспечивали политические, гражданские и экономические свободы, с государствами, которые выбрали модель государственного интервенционизма с большим дефицитом прав и свобод, в том числе права собственности, указывает на провалы государства. Требуется глубокий анализ и развитие теории провалов государства, т. е. распорядителей чужим имуществом, активами и ресурсами.

На повестке дня остро стоит вопрос возвращения человека действующего, homo agens, в экономическую теорию, ревизию пределов государственной деятельности. Экономическая наука XX века пошла по пути макро- и сильной агрегации данных. В результате полисимейкеры получили набор инструментов, использование которых не привело к поставленным целям или привело к ним с гораздо большими издержками по сравнению с системой децентрализованного принятия экономических решений.

Активное использование инструментов монетарной и фискальной политики для преодоления кризиса первой декады XXI века не привело к созданию более стабильной финансовой системы. Во многих сферах (дефициты бюджетов, долги, инфляция) ситуация существенно ухудшилась. Низкое качество государственного управления усугубляет положение. Мир стал глобальным. Рынок финансов стал глобальным. Существует риск, что на этот раз мы будет свидетелями провала глобального государства, международной системы, санкционирующей интервенционизм. Он будет гораздо более разрушительным по своим последствиям, чем кризисы национальных государств. Как любой кризис он увеличит возможности для модернизации экономической науки и политики на основе теории и практики провалов государства, теории и практики функционирования свободного рынка и свободного человека.

---

[1]http://www.weforum.org

[2]Л. фон. Человеческая деятельность: трактат по экономической теории. Челябинск: Социум, 2005. С. 33-34

http://enc-dic.com/ozhegov/Proval-27090.html

[4]Кубедду Р. Политическая философия австрийской школы // Москва: ИРИСЭН, Мысль: 2008

[5]Кубедду Р. Политическая философия австрийской школы, // Москва: ИРИСЭН, Мысль: 2008 . С.   22

[6]World Economic Forum. Global risks 2011 Sixth Edition. An initiative of the Risk Response Network, // январь 2011

[7]Jeremy Bentham. Economic Writings: 3 vol. / Ed. by W. Stark. London, 1952v1954.

[8]Coase, Ronald. The Problem of Social Cost // Journal of Law and Economics, v. 3, n 1 pp. 1-44, 1960

http://csis.org/

[10]Капиталистическими являются страны, которые являются политически и экономически свободными, а также гарантируют соблюдение гражданских прав и свобод. Оценки свободы основаны на методологии организации Freedom House по политических правам и гражданским свободам и на методологии Heritage Foundation по экономической свободе. К тому же, капиталистической является страна, правительство которой распределяет не более 30% ВВП через бюджеты всех уровней.

[11]Global risks 2011 Sixth Edition. An initiative of the Risk Response Network, Всемирный экономический форум, январь 2011.

[12]Policy Research Working Paper 5356 Shadow Economies All over the World. New Estimates for 162 Countries from 1999 to 2007. Friedrich Schneider, Andreas Buehn, Claudio E. Montenegro. World Bank Development Research Group, July 2010

[13]Policy Research Working Paper 5356 Shadow Economies All over the World. New Estimates for 162 Countries from 1999 to 2007. Friedrich Schneider, Andreas Buehn, Claudio E. Montenegro. World Bank Development Research Group, July 2010

http://www.heritage.org/Index/

Доклад о развитии человека 2010. Реальное богатство народов: пути развития человека, ноябрь 2010г. http://hdr.undp.org/en/reports/global/hdr2010/chapters/ru/

Доклад о развитии человека 2010. Реальное богатство народов: пути развития человека, ноябрь 2010г. http://hdr.undp.org/en/reports/global/hdr2010/chapters/ru/

Ярослав Романчук март 2011

Президент Научно-исследовательского Центра Мизеса, Беларусь

Особенности нового информационного поля

В XXI веке интенсивность, объем и охват информационных потоков и знаний в глобальном мире резко увеличились. Развитие сотовой связи, интернета, социальных сетей, средств мгновенного распространения информации – все это создало принципиально новую среду для принятия решений полисимейкерами и гражданами. Дефицит информации сменился ее изобилием. Резко увеличилось количество источников информации и объем доступных знаний. Обострилась проблема определения их релевантности валидности. Благодаря интернету в информационное поле поступает, в том числе, конфиденциальная информация, утечки которой даже влияют на поведение правительств. Ярким примером этому является известный сайт Wikileaks[1].

Логика «теневого» государства

Брюс Бенсон, Джон Бэйден

В «нулевые» Россия стала одним из безусловных мировых лидеров по объемам коррупции. Объяснить этот национальный рекорд позволяет теоретический анализ: причины коррупции носят универсальный характер и одинаково проявляют себя в самых разных странах мира. Чем больше степень присутствия государства в экономике и общественной жизни, тем больше возможностей для коррупции у его служащих. А чем больше возможностей — тем сильнее желание их преумножить.

Людвиг фон Мизес

Для меня большая честь выступать перед вами с сообщением о моем вкладе в экономическую теорию. Это нелегкая задача. Оглядываясь на свою работу, я полностью отдаю себе отчет в том, что доля одного человека в общем объеме достижений целой эпохи весьма мала, что исследователь обязан не только своим предшественникам и учителям, но и всем своим коллегам, а также своим ученикам. Я знаю, сколь многим я обязан экономистам этой страны, особенно после того как много лет назад мой учитель Бём-Баверк порекомендовал мне познакомиться с произведениями Бейтса Кларка, Фрэнка Феттера и других американских ученых. И на протяжении всей моей работы меня воодушевляли признания моих заслуг американскими учеными. Никогда не забуду, что когда, будучи еще студентом Венского университета, я опубликовал монографию по истории трудового законодательства Австрии, первыми, кто проявил к ней интерес, были американские ученые. И позднее первым ученым, высоко оценившим  мою книгу «Теория денег и кредита», вновь стал американец, мой выдающийся друг профессор Бенджамин Андерсон в своей книге «Ценность денег» («The Value of Money»), опубликованной в 1917 г.

Географические кластеры и политика государства

Герт-Ян Хосперс, Пьер Дероше, Фредерик Соте

Очарованные успехами американской Кремниевой долины, различные государства стремятся создать свой экономический «кластер» — географически локализованную зону инновационной экономики. В России таким проектом стал амбициозный «инноград» Сколково. Однако, сколько бы ни была привлекательна идея управляемого инновационного рывка, опыт многих стран показывает: государство не обладает необходимой информацией и интуицией, чтобы оценить, какую именно отрасль промышленности или науки развивать на выбранной территории. Успешный «кластер» не может быть создан распоряжением чиновника.

Лоуренс Уайт

Возвращение к золотому стандарту давно не рассматривается всерьез в качестве возможного варианта реформирования современной финансовой системы, однако это гораздо менее радикальная идея, чем кажется на первый взгляд. Исторически золотой стандарт продемонстрировал более устойчивый рост денежной массы и большую стабильность мировой финансовой системы, чем его современная альтернатива, основанная на необеспеченных бумажных деньгах. Разбору разнообразных аргументов противников золотого стандарта посвящена статья Лоуренс Уайта.

Питер Дж. Уоллисон 

По мнению многих, мировой финансовый кризис сделал очевидным необходимость усилить государственное регулирование всей кредитно-финансовой сферы. Однако, как показывает история, самыми нестабильными во время финансовых кризисов оказываются именно те секторы финансового рынка, которые жестче всего контролируются государством. Питер Уоллисон последовательно разбирает аргументы сторонников государственного регулирования деятельности частных банков.

Экономист Чикагской школы о том, что регулирование было недостаточным, но сторонники теории эффективных рынков все равно правы