Футбол, мороженое и безработица – это, на первый взгляд, совершенно разные явления общественной жизни Германии. Но объединяет их то, что многие немецкие политики и экономисты, игнорируя собственную историю, настаивают на одном способе решения этих проблем: предлагается в очередной раз прибегнуть к государственной помощи и интервенции. Раз обанкротился Лео Кирх, надо выделить долгосрочный государственный кредит. Раз пошли вверх цены на мороженое – надо срочно принять инструкцию по регулированию импорта данного продукта и определению параметров конкуренции на внутреннем рынке. Безработица – это, несомненно, самая большая проблема сегодняшней Германии. Многочисленные дорогие программы по созданию новых рабочих мест, тотальное регулирование рынка труда, налоговые льготы одним и увеличение фискальной нагрузки другим – все это на протяжении последних 4 лет использовал Г. Шредер для выполнения своего главного предвыборного обещания – снижения безработицы. Сегодня, за 5 месяцев до выборов, безработица оказалась выше, чем когда канцлер социал-демократ принимал власть. И опять (как с футболом и мороженым) раздаются голоса чиновников и политиков: "…на рынке труда мало государства. Частные компании ведут антигосударственную политику, не создавая новых рабочих мест". Что-то испортилось в некогда хорошо отлаженной немецкой машине, про которую легендарный Бобби Чарльтон когда-то сказал: "Мы можем атаковать сколько угодно, играть красиво, даже забивать голы, но, в конечном итоге, все равно побеждают немцы". Футбол Бизнес Лео Кирха был тесно связан с футболом. Ирония судьбы заключается в том, что бизнесмен, регулярно поддерживавший христианских демократов, претендовал на государственную поддержку социал-демократической партии, которая не могла себе представить С. Берлускони или Р. Мердока, владеющих крупнейшей кабельной ТВ-сетью Германии. Еще в середине 2001 г. компания Л. Кирха ProSiebenSAT.1 имела рыночную капитализацию 1,7 млрд. евро и была одной из крупнейших в мире. Сегодня это уже история. Никто не застрахован от ошибочных решений в управлении предприятием. При социализме за ошибки руководителей и власти платят все налогоплательщики. При капитализме – только тот, кто ошибку совершил. Национальный социализм, с которым так беспощадно боролся Людвиг Эрхард на протяжении 20 послевоенных лет, проявляется в Германии в самых разных, в том числе экономических формах. Безработица является одной из самых опасных. В этом может лично убедиться Г. Шредер, который осенью может закончить свое премьерство. Немецким футболистам безработица пока не грозит, поскольку данный вид спорта является безусловным приоритетом народа. Но лидеров бундеслиги в сборную не возьмешь, потому что они преимущественно иностранцы. Поэтому в ожиданиях немецких футбольных фанов перед чемпионатом мира в Корее и Японии больше тревоги, чем былой самоуверенности. Парадокс ситуации заключается в том, что финансовая поддержка немецкому национальному футболу также идет от иностранцев, которые с удовольствием купят медиа империю Л. Кирха. Безработица Когда Г. Шредер принимал власть в октябре 1998 года, в Германии было 4,1 млн. безработных. Сегодня число официально зарегистрированных безработных в Германии составляет 4,3 млн. человек. Скрытая безработица оценивается еще на 1,7 млн. 14,5% "лишних" людей – это приговор проводимой политике занятости. В феврале 2002 г. разразился скандал по поводу работы федерального агентства по труду Bundesanstalt für Arbeit, которое отвечает за создание новых рабочих мест и выплату пособий по безработице. Будучи не в состоянии справиться с растущей безработицей, чиновники решили создавать рабочие места… у себя в агентстве. В итоге более 90 тысяч бюрократов ищут работу менее удачливым соотечественникам. Поскольку платят им за результат, то и отчетность у них получается "творческая". Попросту говоря, в начале 2002 г. немецкие чиновники были уличены в присущей, казалось бы, только белорусам болезни – очковтирательстве. На протяжении ряда лет агентство завысило число людей, которым оно помогло найти работу, на 70%! Независимые эксперты при анализе динамики бюджета на выплату пособий по безработице и других социальных трансфертов считают, что цифру завысили в 2 раза. Германия – не Беларусь. Там информацию о государственных расходах не утаишь. Но государственные программы стали настолько распространенными, что бастующие профсоюзы только и говорят о повышении зарплаты и поддержке традиционных отраслей промышленности. Если правительство слабое и хочет удержаться у власти, то за этим, как правило, следует увеличение налогов, которые и так в Германии одни из самых высоких в Европе. С 1 января 2001 г. ставка федерального налога на прибыль юридических лиц составила 25%, но местные налоги увеличивают нагрузку до 38%. Самая высокая ставка подоходного налога на физических лиц составляет 48,5%. По "либеральному" плану до 2005 г. ее планируется снизить до 42%. Налоги на заплату составляют 42%. Если к высоким налоговым ставкам добавить то, что немецкое налоговое законодательство является самым сложным в мире, то малому бизнесу этой страны не позавидуешь. Вероятно, нет в природе человека, который взял бы на себя ответственность заявить о своем знании всех налоговых норм Германии. При этом ни чиновники, ни профсоюзы не хотят видеть связи между высокими налогами, свободой предпринимателей увольнять рабочих и высокой безработицей. Даже Германия с 2 трлн. долларов ВВП не в состоянии избежать рецессий, падения конъюнктуры на мировом рынке. Шведские социал-демократы рассуждают здраво: "Раз нет спроса, некому продавать товары – надо сокращать производство и увольнять рабочих с минимальной фискальной нагрузкой на работодателя". Их немецкие коллеги думают иначе: "Рецессии приходят и уходят, но частные компании обязаны сохранить рабочие места". Вопреки логике и здравому смыслу.

Мороженое

Ситуация с мороженым не дошла еще до абсурдного регулирования цен на этот "стратегически важный" для немцев продукт. Но когда было обнаружено существенное повышение цены на мороженое, многие журналисты инстинктивно начали требовать отставки министра, который несет ответственность за такую антисоциальную ценовую политику. Данный факт является подтверждением нескольких простых истин: во-первых, большинство немцев по-прежнему верят в добродетельное, всемогущее государство, которое может решить любые экономические проблемы, во-вторых, экономическое невежество и социализация присущи не только официальным СМИ Беларуси, но также газетам и особенно телевидению Германии и, в-третьих, налицо кризис экономического образования в Германии. Как следствие – расширение функций государства, бюрократизация общества и рост серой экономики, которая составляет около 20% ВВП (200 млрд. долларов). Пока производители мороженого наслаждаются свободой ценообразования, их коллеги в других сферах давно уже забыли такую роскошь. Врачи, юристы, налоговые консультанты, фармацевты – все они обязаны подчиняться закону о максимальной цене на свои услуги. Вне зависимости от квалификации, качества услуг, государство заставляет своих граждан продавать услуги по фиксированной цене. Более того, до недавнего времени предприниматели в Германии (совсем как в Беларуси), не могли открыть магазин в удобном для себя месте, а вынуждены были просить у государства разрешения на занятие тем или иным видом деятельности. Де-юре в приватизированной экономике Германии действует несколько мощных монополий, которые имеют эксклюзивное право на предоставление самых выгодных коммерческих услуг. Deutsche Telekom имеет так называемое право "последней мили", т.е. без данной организации (как и без "Белтелекома" в РБ) телефонная связь невозможна. Только Deutsche Post имеет право доставлять письма и бандероли до 200 граммов. Вот вам и свободная конкуренция. Кажется, для Беларуси открылась одна коммерческая ниша в сфере экономического образования. Почему бы белорусскому МИДу не предложить различным вузам и бизнес-школам Германии организовать турпоездки в Беларусь с целью ознакомления с результатами практического применения модных нынче на Западе теорий? Установление минимальных и максимальных цен – пожалуйста. Лицензирование во имя защиты человека – тысячи примеров. Активная промышленная политика – в любой области. Ну а опыт стимулирования совокупного спроса на примере сельского хозяйства и строительства можно считать хрестоматийным. Более того, мы можем продемонстрировать миру уже забытую большинством стран высокую инфляцию. Сравнительные преимущества белорусской модели для академического исследования очевидны: во-первых, в ней практически отсутствуют примеси "вредного" рынка, во-вторых, сроки между принятием решения и результатом гораздо меньше, чем в богатой стране, в-третьих, эксперимент всегда можно повторить без согласия обделенных полномочиями ветвей власти. Кто виноват? Кто следующий?

Некорректно было бы обвинять только партию Герхарда Шредера в кризисном состоянии немецкой экономики. Назвать сторонниками свободного рынка находившихся 18 лет (80-е – 90-е годы) у власти  коллег Г. Коля язык не поворачивается. Последовательные сторонники открытой конкуренции и рынка свободные демократы из FDP вряд ли могут претендовать на ключевые экономические посты в будущем правительстве. Им очень обидно, что их соотечественники забыли Л. Эрхарда, который со своей командой сотворили немецкое экономическое чудо. Кто сейчас в немецких вузах читает Е. Бем-Баверка, В. Рёпке или В. Юкена, которые очень близки к австрийской школе экономики? Приоритет отдается отцам немецкой исторической школы вкупе с К. Марксом и английскими экономическими "еретиками" в лице Кейнса. С каждым днем становится очевидным, что дни европейского государства всеобщего благосостояния сочтены. Результаты выборов в ряде европейских стран показывают, что недовольных становится все больше. Тревожит тот факт, что несвободный рынок рассматривается в качестве альтернативы, а очень опасные формы давно дискредитировавшего себя коллективизма – нацизм, расизм и коммунизм – это ответ европейцев на расширение welfare state. Хайдер в Австрии, Ле Пен во Франции, убийство ультраправого политика в некогда толерантной Голландии, рост популярности партии демократического социализма (PDS), т.е. бывших коммунистов ГДР в Германии – это признаки заката Европы, какой мы ее знали последние 30 лет. Попытки С. Берлускони навести элементарный порядок в совершенно "облевевшей" Италии вылились во всеобщую забастовку, парализовавшую страну. Итальянские профсоюзы выступают против отмены закона, который, по сути, запрещает увольнения рабочих в компаниях, на которых занято больше 15 человек. Ну а страсть французов к забастовкам по любому поводу не имеет аналогов в мировой практике. Проблемы Германии – это, в конечном итоге, проблемы Европейского Союза и всего нашего региона. Ни у правительства Шредера, ни у правой оппозиции нет четкого плана и политической воли для восстановления социальной справедливости и равенства возможностей в рамках капиталистической модели. Расширение ЕС может стать катализатором двух явлений: экономической либерализации из Брюсселя (зная "кухню" федералистов из бюрократического центра Европы, в это верится с трудом) или центробежного протекционизма с националистическим уклоном. А Беларуси что с того? Как известно, деньги не любят кризисов, тем более войн. В Беларуси уже многие понимают, что надо принципиально менять систему управления экономикой, быстро двигаться по пути к капитализму и институциональным гарантиям прав собственности. В воздухе витает дух кризиса и необходимости реформ. В Европе признаки экономического кризиса налицо, но менять политику пока никто не собирается. Слово "перестройка" не очень популярно в Германии и других странах ЕС. Как ни парадоксально, Беларусь может стать бенефициаром общеевропейского кризиса. Деньги и инвестиции любят экономическую свободу. Если Беларусь первая откроет для себя Л. Эрхарда и начнет строить политику по великим австрийцам (Е. Баверк, Л. Мизес, М. Ротбард) и представителям Фрайбургской школы, тогда она наверняка обеспечит себя классным футболом, дешевым мороженым и динамичным рынком труда. Что еще нужно для человека, чтобы благополучно встретить старость?