– Вы имеете в виду, что есть некая концепция ценообразования для Беларуси? – Я говорю не о белорусском рынке как таковом, а о рынках переходных стран, где покупательская способность населения гораздо ниже, чем с США или Западной Европе. У компании Procter & Gamble очень большой ассортимент товаров, начиная от простого мыла Camay и заканчивая косметикой Hugo Boss и Max Factor. Естественно, простой человек в России, в Украине или Беларуси не может себе позволить регулярно покупать такие дорогие товары. Смысл в том, чтобы сначала поставлять в переходные страны товары хорошего качества по умеренным ценам. Если в Минске открыть магазин престижного производителя автомобилей "Ягуар", то вряд ли нашлось бы много покупателей, а "Фелицию" охотно покупают. – Есть ли планы открытия производства в Беларуси? – В Procter & Gamble есть специальный отдел в головном офисе в Цинциннати, который рассматривает инвестиционные проекты по всем регионам мира. На основании данных с мест, анализа информации и стратегии развития компании принимаются соответствующие решения, где открывать производства, куда направлять финансовые ресурсы. В ближайшее время вопрос об открытии производства в Беларуси не стоит. В России работает наш завод "Новомосковскбытхим", который выпускает стиральные порошки, отбеливатели, средство для мытья посуды Fairy, а также женские гигиенические прокладки. Есть планы расширения производства. – Из какой страны белорусский потребитель получает товары компании Procter & Gamble? Как идут товарные потоки? – Из разных стран. Это зависит от того, на каких заводах производится тот или иной товар. Сейчас практически все получаем из Европы. Основной ассортимент порошков идет из Новомосковска, часть прокладок, "Памперсы" идут из Польши, где очень большой завод. Шампунь и мыло производятся во Франции. – Как вам наша таможенная политика в отношении товаров вашей компании? Можно ли ее назвать пропотребительской? – Дело в том, что мы здесь являемся представителями компании Procter & Gamble. Мы не ведем никакой хозяйственной деятельности. Белорусские компании сами получают товары, сами его растамаживают. На данном этапе у нас один дистрибьютор нашей продукции. Раньше было три, но мы пришли к тому, что лучше иметь одного большого сильного дистрибьютора. Белорусская компания себя хорошо зарекомендовала. Мы довольны сотрудничеством с ней. – А кого вы считаете своими конкурентами на белорусском рынке? – У нас ассортимент продуктов очень широкий, и поэтому много конкурентов. Из компаний мирового уровня это Colgate, Palmolive, Schwartskopf & Henkel, Unilever, но сейчас на белорусском рынке они мало представлены. Мы все больше ощущаем присутствие местного товаропроизводителя. Конечно, до стандартов очень высокого качества они не дотягивают, но улучшения очевидны. Так появились зубные пасты, по-моему, фабрики "Элеганс". В свое время мы с ними конфликтовали, но они, в принципе, делают неплохую продукцию. – А в чем была суть конфликта – в "заимствовании" интеллектуального продукта вашей компании, мягко говоря? – Мягко говоря, да. Речь шла о копировании торговой марки и нарушении интеллектуальной собственности. – И в этом контексте очень важным представляется вопрос о защите интеллектуальной собственности. Были ли случаи рассмотрения исков от вашей компании по поводу нарушений этих прав в Беларуси? – Да, такие случаи были. В частности, в Могилеве одна компания производит отбеливатели и средства для мытья посуды. Сначала они производили свою продукцию под теми же названиями, что и Procter & Gamble. Они уверенно ставили на товарах свои выходные данные. Мы пытались с этим бороться, несколько раз обращались в органы внутренних дел по месту их расположения в Могилеве. Получали ответ, что не обнаружено никаких признаков нарушения закона. – У нас такие законы или просто их не выполняют? – Я считаю, что их просто не выполняют. А по белорусскому законодательству интеллектуальная собственность, в принципе, защищена. В одно время в Беларуси было большое количество подделок нашего товара. Доходило до того, что в каких-то деревенских сараях во флаконы разливали непонятно какую жидкость и продавали как шампуни копании Procter & Gamble. Бутылки заказать в России или Польше несложно. Этикетки печатались типографским способом. Неискушенный потребитель мог "купиться" на подделку. Естественно, нарекания и претензии поступали в наш адрес. Мы с этим боролись. Наши юристы обращались в органы милиции. Сотрудничество было достаточно хорошим. Как минимум одно дело было доведено до суда. Человек, который занимался производством фальшивой продукции под нашими торговыми марками, был наказан в уголовном порядке. То есть закон, в целом, работает. В России тоже были случаи уголовного преследования производителей подделок и они также были наказаны. Наша компания многократно выигрывала дела. Уверен, что в перспективе уровень правовой защиты интеллектуальной собственности в Беларуси и на рынках переходных стран будет возрастать. – Какие требования предъявляет Procter & Gamble к своим региональным сотрудникам? Где и чему учат ее представителей? Достаточно ли белорусского образования, чтобы работать в транснациональной корпорации? – Наша компания тем хороша, что обеспечивает очень хорошие возможности карьерного и профессионального роста. Как правило, сотрудники начинают свои работу с самого низшего уровня – торгового представителя. Когда компании необходим сотрудник более высокого уровня, она не ищет его на стороне, а обучает и продвигает своего. То есть, придя в компанию с базовыми знаниями, можно сделать вполне приличную карьеру, если есть голова и желание. Даже не обязательно иметь экономическое образование. У нас работают выпускники различных белорусских вузов. Гибкость, желание работать и учиться – вот что главное. – Насколько вас устраивает белорусская инфраструктура для ведения бизнеса? Я имею в виду уровень правового обеспечения, рынок недвижимости, качество банковской системы, имущественную и личную безопасность? – Все перечисленные аспекты важны в той или иной степени. В Беларуси, повторюсь еще раз, мы являемся представительством, не занимающимся непосредственно коммерческой деятельностью. Поэтому нас не особенно волнуют вопросы непосредственно бизнес-структуры, к примеру, качество банковских услуг. Я жил России, побывал в разных странах. Могу сказать, что жизнь в Беларуси на данном этапе меня устраивает. Конечно, мы заинтересованы в том, чтобы наши партнеры повышали эффективность своей работы, чтобы покупательская способность потребителя росла. Да, есть определенные сложности в работе в целом. Но при желании и умении все можно решить. – Конечно, все можно решить. Вопрос в том, какие при этом образуются издержки. Вот, к примеру, условия работы с вашим дистрибьютором. Вы предоставляете ему товарный кредит, он может пойти в белорусский банк и спокойно получить кредит? – Со своим партнером в Беларуси мы работаем на условиях предоплаты. В России работает много дистрибьюторов, и договорные условия там разные. В Польше – свои условия. Каждая страна имеет свою специфику, качество деловой среды, которое в большой степени определяет условия поставки и оплаты товаров. – Были ли случаи привлечения компанией Procter & Gamble белорусских ученых для проведения научно-исследовательских работ? – Мне не известно о фактах привлечения белорусских ученых для проведения неких фундаментальных исследований в нашей центральной научной лаборатории. Могу сказать, что многократно в Беларуси набирались на работу сотрудники, к примеру, в Польшу, Германию. Один сотрудник минского офиса занимался компьютерами. Сейчас он работает с компьютерами на заводе Procter & Gamble в Германии. Мы успешно работаем с белорусскими органами стандартизации, получаем сертификаты на все наши продукты. Они проводят различного рода испытания и тесты. Они довольны нашими товарами – мы их работой. – Что, на ваш взгляд, мешает Беларуси стать цивилизованным динамично развивающимся рынком? Беларусь имеет крайне низкий индекс инвестиционной привлекательности. – Считаю, что 135-е место Беларуси по инвестиционной привлекательности – это результат проводимой в последние 2 – 4 года экономической политики. Нельзя не сказать о сильно негативном влиянии кризиса в России, об инфляции, которая серьезно препятствовала нашей работе. За последние 3 – 4 месяца, это мое субъективное мнение, климат улучшился. Почему инвесторы пока не стремятся в Беларусь? Это вопрос времени и информации, которой за рубежом не хватает для полного анализа того, что происходит в Беларуси. Я знаю многие российские компании, холдинги, которые хотели бы и уже открывают в Беларуси свои представительства и начинают плотно работать. Западные страны более настороженно относятся к белорусскому рынку. Считают, что этот год, начиная с лета, будет переломным. Через год здесь будет гораздо больше серьезных компаний. – Есть ли какие-то позитивные сдвиги в законодательстве, в налоговой системе, в денежной политике? Может, администрирования стало меньше? – Во всех этих сферах происходят незначительные, но однозначно позитивные изменения. Пусть процессы не проходят быстро, в некоторых случаях неоправданно медленно, нет больших скачков вперед, но, тем не менее, процесс идет. – Есть ли какие-нибудь белорусские бренды, которые бы могли заинтересовать P&G в плане покупки и дальнейшей раскрутки? Были ли случаи приобретения товарных марок постсоциалистических стран? – Этими вопросами в компании занимается особый департамент. Мы даем информацию с белорусского рынка, но решение принимают специалисты в головном офисе. Возьмем, к примеру, стиральный порошок "Миф". Изначально это была российская марка. Сейчас она принадлежит Procter & Gamble. – В Беларуси доминирует так называемая психология производственника: главное – производство, а продажа – это уже спекуляция, способ нажиться за счет потребителя. При общении с нашими властными структурами вам не говорят, что, мол, вы здесь только торгуете, пора бы и производство начать? – Случалось и такое, особенно раньше. Сейчас многие поумнели, набрались опыта, стали больше понимать, что реально происходит в экономике. Procter & Gamble работает на мировом рынке уже более 150 лет. Раз она входит в бизнес-элиту мира, значит ее опыт, способ управления производством и продажей ценен и достоин изучения. Наконец-то заработала обратная связь с чиновником. Мы, как представительство, платим налоги. Наши дистрибьюторы платят очень большие налоги. – Сейчас некоторые социальные группы ведут активную борьбу против глобализации, считая, что ТНК "съедают" национальный малый и средний бизнес. Есть ли, на ваш взгляд, противоречие между активной работой ТНК, с одной стороны, и дискриминацией развития местного производителя – с другой? – Я бы сказал, что на тех рынках, где работают ТНК, нет места слабым, некачественным компаниям, которые не научились регулировать свои издержки. А вот сильным отечественным фирмам ТНК дает толчок к развитию. Явно это в Беларуси не просматривается, хотя парфюмерно-косметическая промышленность работает достаточно неплохо. Посмотрите, как поднялись после российского кризиса многие марки. Появились мясные, молочные продукты отличного качества. Малый и средний бизнес учится не только на своих ошибках. Просчеты крупного бизнеса – это бесценный опыт, информация, за которую заплатили другие. Отечественные компании учатся маркетинговой политике, как подать товар, как его рекламировать, как определять соотношение цены и качества, занимаются поиском свободной ниши. Конечно, если малая компания или предприниматель тупо стал в одну колею и, несмотря на меняющийся мир, продолжает идти внутри высокой колеи, то в конечном итоге его "съедают", он разоряется. Иначе быть не может. Если же руководство компании ведет себя адекватно, четко анализирует информацию, принимая "безвозмездную информационную помощь" транснациональных корпораций, то она всегда находит своего потребителя и свою нишу.