Разговор на монетарную тему МВФ призывает к прагматизму и изучению мирового опыта

27 марта 2006
Оцените материал
(0 голосов)

На протяжении недели в Минске работала специальная техническая миссия Международного валютного фонда. Ее задачей было проведение анализа монетарной политики Беларуси с целью определения перспектив монетарного союза между Россией и Беларусью. Возглавляла ее Анн-Мари Гулде. Она занимает должность директором департамента анализа монетарной политики и политики обменного курса МВФ в Вашингтоне. Госпожа Гулде – известный в мире специалист по проблемам создания денежных союзов, различных режимов обменного курса. Она знает про деньги практически все. Госпожа Гулде, интенсивно поработав в Минске, согласилась ответить на наши вопросы.  

Решение о введении единой валюты в России и Беларуси – это далеко не только экономическое решение. В нем много политики. Оставим ее за кадром и давайте рассмотрим экономику данного вопроса. Есть ли в монетарной истории мира, когда одна страна выбирает валюту другой, при этом единая валюта не является совсем твердой? 15-процетная инфляция в России дисквалифицирует Россию из числа стран с твердой валютой на обозримое будущее. Целесообразно говорить об относительной стабильности. Российская национальная валюта при инфляции 15% стабильнее, чем белорусская при ИПЦ 40%. Тем более, что мы видим, что российский рубль становится все более стабильным. Поэтому я бы не исключала российский рубль в качестве единой валюты. Вы правы в том, что большинство валютных союзов или привязок основаны на переходе к твердой валюте. Такая денежная политика помогает национальным валютам и компаниям работать на финансовых рынках мира. Примером привязки к более мягкой валюте является Южно-африканский монетарный союз. Целая группа стран вступила в монетарный союз с Южной Африкой. При этом в данной стране инфляция примерно такая же, как в России. Остальные монетарные союзы основаны на американском долларе или евро. Хочу добавить, что с региональной точки зрения денежный союз с привязкой к более мягкой валюте, как это имеет место в случае с Южной Африкой и Намибией – эти отношения с точки зрения интенсивности торговых потоков напоминают отношения России и Беларуси – упрощает расчеты и стимулирует торговлю. Но при этом такой союз не оказывает позитивного воздействия на торговые отношения за его пределами. Каковы необходимые экономические, административные и институциональные предпосылки для успешного введения единой валюты? Все зависит от того, как вы собираетесь строить денежный союз. Да, можно построить монетарный союз достаточно быстро. В последние годы есть примеры стран, которые решились на долларизацию. Этот процесс произошел достаточно быстро. Эль Сальвадор, Эквадор перешли на американский доллар в ситуации экономического кризиса в течение одного – двух месяцев. Были объявлены банковские каникулы, открыты новые счета, проведена определенная техническая работа. Если вы хотите построить более органичный денежный союз, чтобы он завершал процесс экономической интеграции, тогда, конечно, к нему надо готовиться очень тщательно. Надо анализировать денежные системы, финансовые и денежные рынки, банковские системы и целый ряд других серьезных аспектов. Доверие к монетарному союзу строится постепенно и на основании десятков параметров.  Трудно сказать, сколько по времени требуется на создание российско-белорусского денежного союза. Я не могу сказать, как долго будет продолжаться процесс законодательного обеспечения денежного союза. Если же речь шла бы о, скажем, валютой привязке, то для перехода в этот режим требуется, как минимум 6 месяцев. Но если вы хотите создать соответствующие институты для поддержки полного монетарного союза, о это займет больше времени, поскольку вам надо провести либерализацию перемещение капитала и товаров между двумя странами, унифицировать соответствующее торговое законодательство. Каковы риски реализации проекта по переходу на единую валюту в институциональной среде, в которой ни домашние хозяйства, ни бизнесы не доверяют своим деньгам, а предпочитают работать с долларом или евро? Вы знаете, что долларизация российской и белорусской экономики достаточно высока. Риск в такой ситуации заключается в том, что введение единой валюты не повлияет на поведение домашних хозяйств и бизнесов. От денежного союза ожидают определенных выгод и преимуществ. Но в высокодолларизированных странах, когда люди не видят преимуществ перехода на другую валюту, они могут консервативно оставаться в зоне доллара или евро. Им может быть все равно, какая валюта является официально платежным средством. Надо помнить, что российский рубль является более стабильной валютой. Я не думаю, что люди станут избегать пользоваться российскими деньгами по той же причине, что и белорусскими, т.е. по причине нестабильности. Поэтому я считают, что самый большой риск заключается в том, помня о высокой степени долларизации обеих стран, экономики не отреагируют на денежный союз в такой степени, как могли бы. Россия и Беларусь говорят о переходе на единую валюту, имея в виду российский рубль. Почему сразу не перейти на доллара или евро? Доверие, стабильность, предсказуемость и интеграция в мировые финансовые рынки – все это мы получаем сразу. Это очень сложный вопрос, при этом очень сильно завязанный на политику. На данном этапе существуют экономические причины перехода на российский рубль. Торговая интеграция Беларуси и России  очень сильная. С другой стороны, некоторые соседи Беларуси высказались за вступление в зону евро. Болгария находится в режиме валютной привязки к евро, но имеет высокую долю торговли с Россией. Болгария приняла такое решение, исходя из своей стратегической цели – членства в Европейском Союзе. Евро представляется для них оптимальной валютой не сегодня, а через 5 лет. На сколько я понимаю, Беларусь планирует экономическую интеграцию с Россией. Принято политическое решение, что экономики ваших стран должны работать вместе. Если это так, то валютой такого союза должен быть российский рубль. Одной из основных предпосылок успешного введения единой валюты является согласованная с монетарной фискальная политика. И здесь и в Росси, и в Беларуси огромные проблемы. Ведущие российские полисимейкеры говорят о необходимости глубокой налоговой и бюджетной политики. Белорусская фискальная политика находится в еще более запущенном состоянии, еще дальше от стандартов современной рыночной экономики. На сколько продвинулись страны в плане адаптации своей фискальной политики к требованиям денежного союза? Кому, в конечном итоге, будет это сделать быстрее? Во всех денежных союзах есть критерии фискальной конвергенции. Они включают в себя очень жесткие ограничения финансирования центральным банком государственного бюджета. В другом каждая из стран может иметь определенную долю самостоятельности. В зависимости от начальных условий реформы могут быть разной глубины, содержания и проводиться с различной скоростью. Посмотрите на страны Европейского Союза. У них очень разные фискальные системы, но их объединяет одно жесткое требование – ограничение дефицита бюджета тремя процентами в год. Обязательство строго следовать фискальным стандартам крайне важно для стабильности денежного союза и экономики в целом. Посмотрите, что случилось в Аргентине. Данная страна проводила интенсивную политику заимствования, накопляя долги и другие квазифискальные задолженности в банковской системе. Реальный фискальный дефицит был гораздо больше запланированного. И монетарный якорь, который в Аргентине выступал в виде привязки, сам по себе не мог спасти положение. Денежный союз – это не автопилот, который обеспечит вам безопасное движение вперед на пути устойчивого развития. Без фискальной составляющей данный путь может быть очень опасен. Есть много способов получить фискальный дефицит и без печатания денег. Накопление долгов государственными органами, квазифискальный дефицит банковской системы, но РАО или поздно долги становятся очевидными и начинают угрожать монетарной стабильности. Россия страдает от так называемой «голландской болезни». Беларусь, в свою очередь, пока не отказалась от идеи финансирования Национальным банком бюджетных расходов. Каковы последствия гармонизации денежной политики в рамках монетарного союза для Беларуси и России? Трудно говорить о последствиях денежного союза для России. Эта страна денежного союза практически не почувствует. Для нее Беларуси добавила бы только 5% денежного предложения. А вот для Беларуси последствия будут совершенно иного масштаба. Если вы посмотрите на малые страны ЕС, которые имеют свою структуру производства, свое место в бизнес цикле, то они проходили через такие периоды, когда денежная политика евро не подходила им на данной стадии бизнес цикла. Я не знаю точно, до какой степени гармонизованы бизнес циклы в Беларуси и России.
Я сомневаюсь, что полисимейкеры в Беларуси представляют себе, что такое бизнес цикл.
В том-то и дело. Вы не знаете, где находитесь. В Беларуси не либерализованы цены. Если вы жестко привяжете вою валюту, то общий уровень цен не может вырасти независимо от российского рубля. Если в этой ситуации либерализовать некоторые цены, другие цены должны будут упасть для сохранения привязки. Дефляция, падение цен – это всегда более сложный процесс, чем инфляция. Поэтому в ситуации привязки к относительно стабильной, но не твердой валюте, при определенных обстоятельствах, страна может получить определенные преимущества и избежать болезненных последствий немедленной адаптации структуры цен в случае привязки, скажем, к евро. Совсем недавно мы имели прекрасный пример образования монетарного союза. Восточная Германия приняла западногерманскую марку. Курс один к одному был результатом не глубокого экономического анализа, а чисто политическим решением. Каковы уроки данного монетарного союза? Каков может быть обменный курс белорусского рубля к российскому? Можем ли мы назвать существующий курс рыночным при существовании большого количества регулируемых цен и административных ограничений на всех рынках? Немецкий опыт объединения денежных систем является в целом успешным. Отчасти это объясняется тем, что Германия приняла на себя обязательство осуществлять трансферты в восточную часть страны. Эти трансферты шли на компенсационные выплаты безработным, которая образовалась в результате обмена денег по сильно завышенному курсу, и на нейтрализацию структурных проблем. Цена такого подхода, как в случае с Германией, 6 – 7% ВВП в течение 10 лет. Сильно завышенный обменный курс привел к тому, что  рабочая сила в Германии была слишком дорогой по сравнению с ее производительностью. Таким образом, опасно водить сильно завышенный обменный курс. В Германии это было возможно, потому что были субсидии. В случае белорусско-российского денежного союза никто не будет предоставлять большие социальные и институциональные трансферты. Если вы решите обменять белорусские деньги на российские по завышенному курсу, тогда существует риск, что у половины ваших предприятий появятся серьезные проблемы. А что произойдет, если курс при введении российского рубля в качестве единой валюты будет заниженным для белорусской валюты? Эта ситуация менее опасна. У вас будет инфляция и адаптация уровня цен. Понимаете, реальный обменный курс это не переменная, которую вы можете задать, а результат. Поэтому если вы привяжете вою валюту с неправильным курсом, то цены адаптируются к этой ситуации. В случае завышенного обменного курса должна быть дефляция, которая походит гораздо труднее и болезненней. Тот факт, что у вас сохранятся административное регулирование цен, если вы не работали на протяжении определенного периода времени в режиме свободного плавания, то, очевидно, есть основания сомневаться в рыночности обменного курса. Посмотрите на небольшие страны ЕС и на страны кандидаты на вступление в ЕС. Они должны пройти через двухлетний период режима свободного плавания, чтобы определить равновесный обменный курс. Такого периода в Беларуси не было. Да, теоретически можно при помощи формул подсчитать оптимальный обменный курс, но в сильно искаженной информационной среде я бы не стала доверять такому расчету. В такой ситуации, если вы сомневаетесь, какой номинальный курс установить при переходе на единую валюту, я бы рекомендовала скорее заниженный курс, чем завышенный. Но посмотрим на эту проблему с другой стороны. Если будет завышенный обменный курс, то от этого выиграют домашние хозяйства. Это будет такой единовременный подарок. Вы должны выбрать между двумя альтернативами: краткосрочная единовременная выгода с проблемами для реального сектора или долгосрочная выгода для экономики, производителей, и в конечном итоге, для людей, которые получают зарплату на этих производствах. Успех монетарного союза в большой степени зависит от качества банковской системы. Известно, что ни Россия, ни тем более Беларусь пока не решились на банковскую реформу. Ни российская, ни белорусская банковские системы не работают по международным стандартам. Могут ли возникнуть проблемы у денежного союза по причине низкого качества банковских систем двух стран? Я не буду говорить о российской банковской системе. Я ее специально не изучала. Безусловно, качество банковской системы влияет на денежную политику. Важнейший вопрос – как будет себя вести центральный банк денежного союза, в качестве кредитора последней надежды. Понятно, что в монетарном союзе ресурсы центрального банка для поддержки коммерческих банков будут ограничены. Банковский кризис может привести к сильному оттоку капитала, что скажется на монетарном союзе. Белорусская банковская система имеет большое количество плохих кредитов. Плохая работа реального сектора всегда отражается на деятельности банков. В общем, денежному союзу должен предшествовать глубокий анализ банковской системы. Страна должна убедиться, что в случае перехода на единую валюту, национальному банковскому сектору не понадобится широкомасштабная поддержка. Уровень сбережений в Беларуси очень низкий, во-первых, из-за низких доходов, и, во-вторых, из-за большого «серого» сектора, в котором люди предпочитают хранить свои деньги. Изменится ли структура и характер сбережений в Беларуси после введения здесь российского рубля? Многое будет зависеть от политики процентных ставок. Я знаю, что Беларусь прошла через период, когда происходит отказ от доллара в пользу белорусского рубля по причине политики процентных ставок. Это очень необычное явление для переходных стран. Опыт других стран свидетельствует о том, что при высоком уровне долларизации люди склонный оставаться с твердой валютой и лишь слабо реагируют на процентную политику национального банка. Другие страны столкнулись с тем, что население очень трудно убедить в переходе на национальную валюту. Приведу пример Болгарии. Это сильно долларизированная страна. Болгарская валюта привязана к евро. Но мы отмечали лишь небольшие колебания в изменении долларовых депозитов. Возможно, опыт Беларуси показывает, что люди более чутко реагируют на размер процентных ставок, чем в других странах мира. Но я сомневаюсь, что введение российского рубля принципиально изменит традиции сбережения в Беларуси. В Беларуси многие люди утверждают, что если Беларусь вступит в денежный союз с Россией и примет российский рубль, то она потеряет свою независимость. Но мы знаем, что существует много стран, которые пользуются иностранными валютами в качестве платежного средства. Может ли случай с Беларусью быть иным, отличным от мирового опыта экономических и денежных отношений? Вы правильно сказали, что есть много стран, которые пользуются деньгами других стран. Панама, Эль Сальвадор, Эквадор  – это независимые государства. Деньги – это больше символ. Первое, что обычно делают страны, когда получают независимость, это вводят свои деньги. Эти шаги являются скорее символичными для независимой страны. Если не считать этого значения, этой функции, то деньги не являются ключевым элементом для независимости.
Спасибо большое за ваши ответы и ваше время.
 

 

 

Подпишись на новости в Facebook!